Здесь была какая-то загадка, и я поставила себе целью ее разрешить.

Перебрав в уме возможные пути решения этой проблемы, я пришла к выводу, что наилучшим из них будет разговор с Аленой. По моим наблюдениям, только она демонстрировала к Ольге доброжелательность более-менее искреннюю и даже, кажется, ей сочувствовала. К тому же Алена была совсем еще ребенком, наивным, чистым и романтически влюбленным в театр, поэтому всякие проявления коварства были ей совершенно чужды, и она не умела врать.

Учитывая все эти нюансы, я решила, что Алена — наиболее подходящий кандидат для откровенного разговора о взаимоотношениях Ольги с окружающими.

Однажды, когда Ольга с Натальей ушли работать на сцену, а мы с Аленой остались в цехе, я как бы невзначай поинтересовалась:

— Слышь, Ален, а чего это вы с Ольгой как будто… не того, а?

— Чего «не того»? — На лице моей собеседницы сразу возникло напряжение и даже некоторое отчуждение.

— Ну, вроде как… не знаю… Избегаете ее, что ли?

— Кто это избегает? Никто никого не избегает.

— Да ты чего надулась-то сразу, я ведь просто так спрашиваю. Мало ли что такого бывает, иногда и напрасно к человеку придираются.

— Вот именно, — неосторожно сказала Алена и сама поняла, что после этих слов дальнейшее сопротивление бессмысленно.

— Ну, вот видишь — сама же говоришь, — тут же ухватилась я за ниточку. — Значит, все-таки было что-то?

— Да чего там было! Языками только болтают.

— А что болтают-то?

— Да ну их… Даже говогить не хочу. Егунду всякую.

— Да ладно, перестань. Я ведь никому не скажу.

— Ну… — все еще сомневаясь, неуверенно начала Алена. — Говогили, что она взяла что-то. Наталье Виктоговне пегедали… не знаю, книгу, что ли, какую-то, а она якобы взяла.

Вот оно что! То есть — украла. Однако чтобы на человека такое обвинение возводить, нужно иметь какие-никакие основания.

— А почему решили, что это именно она?

— Да не знаю я, почему. Ни почему.

— Постой, Аленушка, так ведь не бывает. Чтобы вот так, ни с того ни с сего сказать на человека… Видимо, какие-то причины все-таки были? Ведь не подумали же вот на тебя, например? А?

Алена, чувствуя справедливость этого довода, снова немного замялась и через некоторое время проговорила:

— Ну, на нее подумали потому, что в то вгемя в цехе, кгоме нее, никого не было.

— То есть такие догадки, возможно, не лишены основания?

— Да ничего подобного! У нас вообще вогов нету, а уж Оля тем более не воговка. Ты вот сама здесь габотаешь, ну скажи — похожа она на воговку? Похожа, скажи?

— Да, в общем-то, нет, не похожа.

— Вот именно. Пгидумывают неизвестно что, лишь бы козла отпущения найти, а то что человек потом пегеживает — им и дела нет.

Алена с юношеской пылкостью бросилась защищать Ольгу, а я подумала о том, что если подобные подозрения имеют под собой даже малейшее основание, то нетрудно догадаться, какие чувства к Ольге должна испытывать та же Наталья, например. А ведь ей приходится ежедневно с Ольгой работать, близко с ней контактировать.

Даже себя я уже ловила на том, что, узнав причину натянутых отношений окружающих к Ольге, сама начинаю проникаться подобными подозрениями. Хотя доказательств того, что подозрения в отношении нее обоснованны, у меня пока не было.

В то время как Алена разливалась соловьем, доказывая, что Ольга — «хогошая», позвонила Наталья и попросила меня принести охру, которую они с Ольгой забыли захватить с собой.