— Сиди и молчи! — подхватывая гаджет, воскликнула я. И добавила, чтобы точно понял и послушался: — Пожалуйста, ни звука! Иначе нам обоим может сильно не поздоровиться.

Раб класса «воин» тут же посерьёзнел и кивнул, а я нажала на кнопку «приём без изображения».

— Привет, па!

Отец ответил после короткой, очень недовольной паузы.

— Ты ещё не проснулась, да?

Папа прекрасно знал о моей привычке спать нагишом, и вот такое начало разговора было для нас нормой.

— Теперь проснулась, — заверила я, спеша обратно к спальне. — Сейчас. Ещё пару минут подождёшь?

Вернувшись в спальню, я кинула планшет на кровать и побежала к шкафу. Выловила из ящика с бельём тонкие белые трусики, схватила с полки широкую футболку из числа тех, в которых только перед домашними показываются. И только натянув всё это, вернулась к кровати и включила видео.

Окно связи, бывшее до этого момента серым, мигнуло, и на экране появился седеющий, утомлённый мужчина в строгом костюме. Мой отец и глава межпланетной строительной корпорации «Озонтро» по совместительству.

— Ну как поживает моя малышка? — изогнув бровь, спросил он. — Как круиз?

Я бодро улыбнулась и принялась щебетать о посещении Верлеи-11. Про поход на ярмарку рабов говорить, конечно, не собиралась. Рассказывать о приобретённом туронце не собиралась тем более.

Отец остался доволен и моим настроением, и внешним видом. Напоследок привычно попросил быть хорошей девочкой, не злоупотреблять вечеринками и прочими радостями, которые предлагал лайнер и круиз в целом. Я, конечно, заверила, что так и поступлю, ну а едва окно связи погасло, выдохнула и попыталась осознать то, что случилось четверть часа назад.

Позор! Я перед Тенордом! Совершенно голая! А он… с такой недвусмысленной улыбкой, с этим своим «вау»!

Чёрт!

Щёки мгновенно опалил румянец стыда, по коже пробежал холодок, я же закрыла лицо руками и задалась вопросом — что теперь делать?

Реакция моего тела на туронца, увы, была однозначной. Но я слишком хорошо понимала, что нам предстоит серьёзнейшее дело. А серьёзные дела и постель — несовместимы совершенно. То есть… я должна перестать реагировать на Тенорда столь бурно.

Поводов для улыбочек и всяких «вау» давать так же не следует. Показывать своё смущение тоже нельзя, потому что это демонстрация слабости. А я не имею права быть слабой — это снизит уровень его доверия, что тоже плохо.

Так что никаких красных щёк и, тем более, извинений. Будем считать, что тут вообще ничего не случилось. По крайней мере, на инцидент с его ширинкой мы оба реагировали именно так, и никаких проблем не возникало.

Шумно вздохнув, я поднялась на ноги и, как была, в трусиках и длинной просторной футболке, вышла в гостиную.

— С добрым утром, — сказала туронцу запоздало.

— Полдень по внутреннему времени, — с усмешкой, сообщил он.

Я с деланым равнодушием пожала плечами и отправилась в ванную, чтобы привести свою растрёпанную персону хоть в какое‑то подобие порядка. Вопреки принятому решению, мысли путались, а колени сильно дрожали, и я очень надеялась, что последнего туронец не заметит. Нам с ним действительно предстоит очень сложное дело, и вся эта дрожь в самом деле ни к чему.

Прохладный душ смыл жар ночных фантазий и придал сил. Несколько минут перед зеркалом, в результате которых огненно — рыжее воронье гнездо превратилось в нечто упорядоченное, тоже подействовали успокаивающе. В итоге, из ванной я вышла в куда более адекватном состоянии, и ничуть не удивилась, обнаружив своё приобретение на том же диване, но уже без чашки.

И пусть ситуация была ясна, спросила:

— Ты уже позавтракал?

Туронец, как и ожидалось, кивнул.