На “Первобытном” могла произойти катастрофа. Экипаж мог справиться с группой сопровождения и направить корабль на поверхность Терры. Существовали десятки возможностей, и ни одна из них не имела значения. Корабль погибнет, прежде чем войдёт в атмосферу Терры. Его реакторы и топливо окрасят небеса на несколько секунд. Соседние суда получат лёгкие повреждения, но не больше. Это являлось необходимой жестокостью, и было приемлемо для преторианцев Терры.

– Связь с “Причиной Истины”, – приказал он. Звук пропал на мгновение, затем послышался треск на новой вокс-частоте.

– “Причина Истины” на связи, – произнёс голос, напоминавший раскат грома.

– Это – Архам. Я говорю от имени Преторианца.

– Слушаем и повинуемся, Архам. Ваш приказ?

– Последнее судно приближается к границе радиуса взрыва реактора корабля-цели, – прогудел один из техножрецов.

Архам моргнул, наблюдая за падением “Первобытного”.

– Огонь, – произнёс он.

Наступила пауза, пока сигнал достиг “Причины Истины”. Затем военный корабль выстрелил. Это был боевой крейсер, и его оружие могло разрывать звёздные крепости, но выполняя полученный приказ, он использовал всего лишь часть своей мощи. Импульс турболазерного огня ударил в двигатели “Первобытного” за мгновение перед тем, как макроснаряды пробили корпус. Нестабильные плазменные цилиндры и взрывчатые вещества, спрятанные в ящиках в трюмах, взорвались.

И огонь разорвал небеса, подобно обжигающему смеху жестокого бога.

Газ поднимался по вентиляционной системе космопорта. Без цвета и без запаха он вливался в каждый воздуховод и трубу.

Первым вдохнул газ человек в одном из рабочих помещений. Он выпрямился над рабочим местом и замотал головой, пытаясь избавиться от боли в шее. Это было плохо. Его отец страдал от боли в том же самом месте, прежде чем она начала пожирать его изнутри. С ним этого не могло повториться, но человек знал, что повторилось. Он был уверен. Он просто не знал, что делать.

Он вздохнул. Закашлял. Никто не обратил на него внимания. Они никогда не обращали. Некоторые умирали прямо во время работы, и никто даже не поворачивал голову. Не их дело, как кто-то жил или умер, пока они не мешали работать друг другу.

Человек опять закашлял. Что-то щекотало его горло. Снова закашлял. Боль в шее резко усилилась. Он протянул руку, почесать её.

И замер.

Что-то двигалось под кожей. Что-то с ножками.

Он завопил и одёрнул руку. Кожа руки шевелилась, когда он смотрел на неё. Он завизжал. По руке что-то поднималось. Несколько человек посмотрели на него. Кожа на пальцах разошлась прямо на глазах. Показались щупальца и ножки. Он снова завопил и побежал, разрывая плоть. Повсюду были жуки, они бегали по полу. Всё новые и новые выползали из глаз и ртов тех, кто смотрел на него. Кожа несчастных сползала, открывая множество коричневых щёлкающих тел. Он схватил механический прут и начал размахивать им во все стороны.

Когда первый удар попал в цель, мир ещё одного человека превратился в кошмар, затем ещё одного и ещё.

И так это и распространялось, всё дальше и дальше, с каждым отравленным глотком воздуха, когда страхи и желания, спрятанные за здравомыслием и повиновением, восстали и стали реальными.

Спустя десять минут кричала половина людей. Спустя двадцать выл весь космопорт, разрывая себя.

Внизу в пещере, где грузовой вездеход выпустил газ, быстро работали фигуры в противогазах. Они не могли вывести из строя или повредить системы связи космопорта, но установленных повсюду громкоговорителей было вполне достаточно.