Рогал Дорн спрыгнул с десантно-штурмового корабля и приземлился рядом с хускарлами. Воздушные потоки двигателей подхватили его плащ и начали развевать за спиной, пока он смотрел на отступающий по склону поток орков. “Штормовые орлы” спикировали, и ещё больше воинов высадилось на опалённую землю.

И затем все корабли взмыли в небо, а Дорн направился к стенам повреждённой крепости Архама. Тусклый луч света зацепился за его доспех и сиял на полированных пластинах. Архам не видел своего повелителя с тех пор, как принёс ему клятву. Почти три десятилетия войны прошли с той поры, но хотя Архам знал, что сам изменился, время, казалось, не затронуло Дорна. Контроль и сила текли и чувствовались в каждом взгляде и движении. Его лицо осталось таким же, как когда он смотрел на Архама сквозь пламя, сжав руку годы назад: суровое, как железо, и словно высеченное из камня.

Хускарлы окружали примарха, пока он шёл к неповреждённой второй стене, но орки больше не наступали. Архам не мог сказать, было это из-за авиаударов или причина была в другом, остром инстинкте, державшим их в страхе.

Дорн подошёл к палисаду и взобрался на бруствер. Воины на стене начали опускаться на колени, но Дорн жестом велел им остановиться.

– Займитесь оружием, – сказал он. Странная тишина опустилась на укрепления. Звуки орков казались далёкими, и Архам слышал стук крови в венах и шум ветра, тянувшего дым с обгоревших орочьих трупов. Дорн взглянул на ярусы палисадов, секунду изучал их и повернулся к Архаму, который опустился на колени, несмотря на приказ. Звук его бионики показался громким во внезапной тишине.

– Десять часов строительства, – сказал Дорн, кивнув на палисады. – Учитывая время и материалы, почти идеально.

– Да, повелитель, – ответил Архам и увидел, как дёрнулся уголок рта Дорна.

– Проект Калева?

– Калев погиб, повелитель.

Взгляд Дорна на мгновение стал жёстче:

– Тогда твоя работа.

– Да, повелитель.

Дорн осмотрелся. Хускарлы занимали позиции среди гарнизона на самых ослабленных участках. Они двигались с молчаливой точностью, объединяясь с воинами Архама органично и без лишних разговоров. Архам почувствовал восхищение: многие считали Храмовников первой роты величайшими воинами легиона, но хускарлы были кем-то особенным. Настолько доверенные и дисциплинированные, что это касалось почти невозможным.

Дорн в последний раз посмотрел на убитых орков, чьи трупы остывали в огневом мешке ниже бруствера.

– Хорошая работа, сержант, – произнёс примарх.

– Меня зовут Архам, повелитель, – сказал он, не успев понять почему.

Дорн внимательно посмотрел на него, глаза казались чёрными на неподвижном лице.

– Я помню, кто ты, – ответил он.

Архам следовал за примархом по туннелям под крепостью. Проходы прорубили мелта-горелками всего день назад и стены были гладкими и стекловидными. В боковых помещениях, которые, по сути, являлись расширенными природными пещерами, располагались припасы. Тяжёлые занавесы из противовзрывной ткани закрывали дверные проёмы в расположенные напротив склады, где хранились ящики с боеприпасами, словно водохранилища, ожидавшие, когда их осушат. Также внизу находились и некоторые гражданские из долины, занимаясь несложной работой с нервной сосредоточенностью. Если времени было бы больше, Архам протянул туннели дальше и глубже к замаскированным выходам на склонах горы, откуда можно совершить вылазку. Но времени не было, поэтому пришлось ограничиться небольшой сетью в скалах, выходящей по обе стороны перевала.

Дорн иногда смотрел по сторонам, пока углублялись в лабиринт, но молчал. Архам держался за ним рядом с Катафалком и позади двух хускарлов. Примарх шёл так, словно знал расположение туннелей также хорошо, как мостик “Фаланги”.