Грейс улыбнулась, как будто я преподнес ей подарок. Это была такая чудесная улыбка, искренняя и понимающая, что в тот миг я готов был отдать все на свете, чтобы стать ей другом и снова заслужить эту улыбку. Мне вспомнился рассказ Изабел про то, что Грейс укусили, но она так и не стала оборотнем. Интересно, она рада этому или чувствует себя обманутой?

— А ты не чувствуешь себя обманутой, потому что не превращаешься в волка? — спросил я.

Она опустила глаза на руку, опасливо лежавшую на животе, потом снова перевела взгляд на меня.

— Я всегда задумывалась, каково это. И всегда чувствовала себя какой-то неприкаянной. Ни с теми и ни с другими. Мне всегда хотелось… не знаю. — Она умолкла. — Ты решил вывести пылесос на прогулку, Сэм?

Появился Сэм, волоча за собой большой промышленный пылесос. Он отсутствовал всего-то пару секунд, но с его появлением комната озарилась, как будто эти двое были элементами, вспыхивавшими при приближении друг к другу. При виде неловких попыток Сэма втащить в комнату пылесос Грейс улыбнулась новой улыбкой, которую она явно приберегала для него одного, а он бросил на нее испепеляющий взгляд, полный подтекста, какой рождается, когда ведешь долгие разговоры шепотом в темноте.

Я вспомнил об Изабел. У нас с ней не было того, что у Сэма с Грейс. Даже близко ничего похожего. Не думаю, чтобы происходившее между нами могло бы перерасти во что-то подобное даже через тысячу лет.

Я порадовался, что оставил Изабел в постели, а потом совсем ушел из дома. Больно было вспоминать о том, что я отравлял все, к чему прикасался, но приятно было на этот раз отдавать себе отчет в своих действиях. Предотвратить взрыв было мне не под силу, но я мог, по крайней мере, научиться обуздывать последствия.

ГРЕЙС

Мне стыдно было сидеть сложа руки в кресле, пока Сэм с Коулом прибираются. В обычных обстоятельствах я бросилась бы помогать. Ликвидировать такой разгром даже приятно, потому что в конце концов получаешь зримый результат.

Но сегодня у меня не было сил. Их хватало только на то, чтобы не давать глазам закрыться. Я чувствовала себя так, будто весь день боролась с чем-то невидимым и теперь оно начало одерживать надо мной верх. В животе перекатывалось что-то большое и теплое; я представила, как внутри переливается кровь. А еще мне было жарко, жарко, жарко.

Сэм с Коулом работали в безмолвном тандеме: Коул держал совок, а Сэм заметал на него крупные обломки, которые нельзя убрать пылесосом. Мне отчего-то приятно было видеть, как эти двое действуют в паре. И снова я подумала, что Бек, должно быть, увидел в Коуле что-то особенное. Не просто же так он привез в дом еще одного музыканта. Он не пошел бы на такой риск и не стал бы инициировать известного рокера, если бы у него не было на то веской причины. Может, он думал, что, если Сэму удастся сохранить человеческий облик, они с Коулом подружатся?

Было бы здорово, если бы у Сэма появился друг, на тот случай, если меня…

Перед глазами у меня стояло лицо Коула, когда он спросил: «А ты не чувствуешь себя обманутой, потому что не превращаешься в волка?»

Когда была младше, я представляла себя волчицей. Воображала, как убегаю с Сэмом в волчьем обличье в золотой лес, подальше от равнодушных родителей и суеты современной жизни. И потом, думая, что когда-нибудь лес навеки заберет у меня Сэма, я мечтала уйти вместе с ним. Сэм был в ужасе. Но теперь Коул наконец-то показал мне другую сторону медали. «Важное — это тот самый миг, другие волки рядом и то, что ты сам превращаешься в сгусток обостренных чувств».