— Ох, Грейс, честное слово. Хватит раздувать из мухи слона. Как будто нам и без этого не хватало доказательств, что ты еще недостаточно взрослая, чтобы проводить с ним столько времени. Тебе всего семнадцать. У тебя вся жизнь впереди. Это не конец света. Через пять лет…

— Хватит! — оборвала ее я.

К моему удивлению, она умолкла.

— Хватит твердить мне, что через пять лет я забуду, как его звали. Прекрати разговаривать со мной, как с ребенком. — Я вскочила, отшвырнув одеяло в сторону. — Вы оба слишком долго отсутствовали, чтобы теперь делать вид, будто представляете, что делается у меня в голове. Почему бы вам не отправиться куда-нибудь на званый ужин, открытие очередной галереи, показ или презентацию? Ах да. Вы именно туда и едете. Определитесь уж наконец, кто вы мне — родители или соседи. А то нелогично как-то получается.

Повисла долгая пауза. Мама смотрела куда-то в угол, как будто в голове у нее звучала какая-то фантастическая песня. Папа недовольно хмурил брови. Наконец он покачал головой.

— Придется нам серьезно поговорить, когда мы вернемся домой, Грейс. Не очень-то хорошо было с твоей стороны затевать этот разговор, зная, что у нас не будет времени довести его до конца.

Я скрестила на груди руки со сжатыми кулаками. У него не выйдет пробудить во мне чувство вины за сказанные слова. Не выйдет. Слишком долго я ждала возможности произнести их вслух.

Мама взглянула на часы, и чары рассеялись.

— Продолжим этот разговор позже, — бросил папа на пути к двери. — Нам нужно ехать.

— Очень надеемся, что ты не заставишь нас пожалеть о своем доверии и не уйдешь вопреки нашему запрету, — добавила мама, как будто повторила то, что услышала от папы.

Впрочем, ни о каком их доверии речи на самом деле не шло, поскольку, когда я после их отъезда вышла на кухню, оказалось, что они забрали с собой ключи от моей машины.

Я не расстроилась. В рюкзаке у меня лежал запасной комплект, о котором они не подозревали. Внутри у меня разрасталось что-то незримое и грозное, и быть пай-девочкой я больше не желала.

К дому Бека я подъехала на рассвете.

— Сэм? — позвала я.

Ответа не было; первый этаж был явно необитаем, поэтому я направилась по лестнице прямиком на второй. Комнату Сэма я нашла сразу. Солнце еще не успело подняться из-за деревьев, и комнату освещал болезненный серый свет, но и этого скудного освещения мне хватило, чтобы заметить в ней признаки жизни: сбитое одеяло и джинсы, кучкой сброшенные на полу рядом с вывернутыми наизнанку носками и мятой футболкой.

Я долго стояла перед кроватью, молча глядя на скомканное белье, а потом забралась в постель. От подушки пахло Сэмом, и после бесконечных ночей, проведенных без него, я почувствовала себя на седьмом небе. Я не знала, куда он ушел, но была уверена, что скоро вернется. У меня уже было такое чувство, что он тут, рядом со мной. Веки у меня вдруг налились свинцовой тяжестью.

Меня охватил целый клубок чувств, мыслей и ощущений. Грызущая боль в животе. Зависть при мысли об Оливии в волчьем обличье. Жгучий гнев на родителей. Лютая тоска по Сэму. Прикосновение чьих-то губ к моему лбу.

Сама того не заметив, я провалилась в сон — вернее, очнулась от сна. Казалось, времени прошло всего ничего, но, когда я открыла глаза, оказалось, я лежу лицом к стенке, укрытая теплым одеялом.

Обычно, просыпаясь в непривычной обстановке — у бабушки или в гостиничном номере несколько раз в детстве, — я в первый же миг понимала, что свет другой и подушка тоже не моя, но какое-то время не могла сообразить, где нахожусь. Здесь же, в комнате Сэма… я просто открыла глаза, и все. Такое впечатление, что мое тело не смогло забыть, где я нахожусь, даже пока я спала.

Так что, когда я перевернулась на спину и увидела под потолком птиц, я не удивилась, а только заинтересовалась.