— Да и про племянничка вашего заодно…

— Вот это уж неправда! Александр мой не таковский человек, чтобы позволять себе такое неприличие!

— Однако говорят, что он сам до такого допустил. Что за вид у него всегда? Гордец, не подступиться к нему! Может, и она, бедняжка, боится…

— Да чего она боится?! — возмутилась госпожа Тургенева. — Чего? Да вот я вам расскажу…

И далее последовал рассказ о ее племяннике во всех подробностях. Собеседница ее только ахала и охала, предвкушая, как завтра разнесет весть о дурной жене, преукрасив ее своими собственными сентенциями.

Мы же не будем гнаться за сплетнями, а выслушаем правдивую историю от начала до конца.

Об Александре Андреевиче Тургеневе говаривали разное. По большей части его, конечно, недолюбливали. И было отчего. Человек он был замкнутый, или, по крайней мере, держал себя так с людьми малознакомыми, и неприступным оставался в московском свете. О нем говорили, что он «гордец» и «джентльмен», вкладывая в эти слова ту насмешку над «англоманией», которую всегда московские жители выказывали при разговорах о том, как в Петербурге увлечены всем английским. Сказывалось тут соперничество двух столиц. И оттого Александр Андреевич, хотя и был барин старой московской фамилии, вызывал в свете самые разнообразные толки и пересуды.

Действительно, как можно было понять такого человека соседям? Псовой охоты он не держал, крепостные забавы да наливка в обед не привлекали его. Был он весьма сдержан в проявлении чувств и желаний своих, оттого, жена говорила частенько, что он холоден и сух. И даже считала его простоватым, не находя в нем никаких особых черт. Да, при всем своем «джентльменстве» — денди он не был. Но была в нем особая простота в повадке и в костюме, которая иных щеголей от него отваживала, но людей со вкусом, напротив, привлекала. Были и дамы, которые находили его милым, привлекательным и достойным человеком.

Но правды о характере Александра Андреевича и чувствах его, пожалуй, не знал никто. Даже жена его, прожившая с ним под одной крышей девять лет, мало знала своего мужа, да и не старалась узнать, ибо неприступный и гордый вид его был только маской, скрывавшей человека несчастливого и поставившего уже крест на собственной судьбе.

В ту пору ему было тридцать лет, и он ничего не ждал от будущего, хотя ему далеко еще было до старости. Тургенев с некоторым сожалением, но, не подавая вида, вспоминал о тех временах, когда был он молод и учился в университете. Вспоминал о проказах, надеждах и чаяниях молодости, с которыми столь быстро суждено ему было распроститься. Едва вернулся он домой, а было это лет десять тому назад, как батюшка велел ему жениться. Александр Андреевич ослушаться приказания не посмел. К тому же, когда познакомили его с будущей невестой, не нашел он в ней ничего неприятного, а, напротив, увлекся и почти влюбился. Лидии Ивановне Кашиной, невесте его, было в ту пору шестнадцать лет. Ему — двадцать один. Молодые люди вскоре обвенчались и зажили своим домом. Жена его была сиротой. Андрей же Платонович скончался, не прожив и года после свадьбы сына. Александр Андреевич принялся за хозяйствование со всем рвением молодого барина, на которое был способен, и с желанием принести пользу своему поместью. Он не любил балов и светских развлечений еще с ранней молодости и оттого предоставил своей жене, чуть не в одиночестве, развлекаться и блистать в обществе. Поначалу он вывозил ее сам, затем как-то эта обязанность сделалась и вовсе ненужной. Быть может, он не оставил бы жену своим вниманием, если бы любил ее, но к тому времени (а уж прошло года три со дня их свадьбы) обоим супругам стало ясно, что нет у них ни взаимной любви, ни понимания, ни желания быть вместе.