Титанур разорви! Я не понимаю, как можно было придумать обо мне то, чего нет?! И со всей убежденностью верить в эту придуманную глупость?! Но еще непонятнее и ужаснее, найти такой страшный выход из не устраивающей ее ситуации. Мне кажется, что даже не всякий орк решится на подобное, а уж, чтобы эльфийка могла такое совершить, в уме не укладывается. Ох, Небеса! Как я мог быть настолько слепым и когда-то любить это чудовище?!

Ладно, сейчас не время думать об этом. Продолжая крепко удерживать вырывающуюся Белиндаэль, я послал ей ментальную команду — спать. Увидев, что она прекратила всякое сопротивление, обмякнув в моих руках, немного ослабил хватку и отстранился от ее лба.

Что теперь с ней делать? К этому вопросу я не был готов. Я обдумывал только вариант, как я буду оправдываться на Совете Старейшин за насильственное ментальное вторжение в сознание Белиндаэли. Сейчас же, со всей очевидностью мне стало ясно, что и у Совета Старейшин не будет ответа на этот вопрос.

Убить эльфа, тем более женщину, нельзя. Очень редко бывают случаи, когда Совету Старейшин приходится кого-либо из эльфов сурово наказывать за те или иные преступления. Самая тяжелая мера наказания — стирание памяти. Предшествующее по своей тяжести наказание — общественное порицание. Это порицание сопровождается отказом окружающих от личного общения с преступником, до момента его искреннего раскаянья, что определяется ментально. Я заранее знаю, что именно такой приговор вынесет Белиндаэли Совет Старейшин, учитывая то, что Эли-то гномка, а не эльфийка, и то, что она все же осталась жива. Одиночество изгоя это очень тяжелое наказание, но меня такой исход не устраивал. На убийство хотелось ответить убийством!

Я судорожно перевел дыхание, расслабил сжатые в кулаки пальцы и стиснутые зубы, взял под контроль свою немереную магическую Силу, болезненным жаром заворочавшуюся у меня в груди. Надо успокоиться. Это минутная слабость. Я знаю, что не смогу убить Белиндаэль. И совсем не потому, что когда-то испытывал к ней глубокие чувства. Просто, у меня рука не поднимется ни на какую эльфийку. Но моя магическая Ментальная Сила такова, что я могу наказать, отобрав и Дар, и память, и разум.

Однако надо сделать трудный выбор и для себя решить, что важнее? Удовлетворить свое чувство мести или максимальная безопасность и душевное спокойствие моей Малышки? Мы с Эли и так вызываем избыточное любопытство моих соотечественников. А вся эта история надолго привлечет навязчивое внимание и несмолкаемые разговоры. Мне-то наплевать, а вот для Эли это не желательно, она будет переживать и за меня, и за себя. Я на такое пойти не могу. Моей Малышке и так трудно, не хватает еще, чтобы в нее тыкали пальцем и шептались за ее спиной. Значит, с одной стороны, надо полностью обезопасить Эли от Белиндаэли. С другой — не поднимать волну ажиотажа вокруг нас, поэтому вмешательство Совета Старейшин надо избежать.

Смогу ли я избирательно стереть из памяти Белиндаэли некоторые события и эмоции, а на их место внушить ложные? Да еще и так, чтобы окружающие ничего не заподозрили? А если не сумею, и она станет слабоумной куклой, и это повлечет за собой расследование? Но я не вижу других вариантов. Придется рискнуть.

Я снова придвинул свой лоб ко лбу все еще сидящей на моих коленях и спящей Белиндаэли, голову которой я удерживал своей рукой. Ослабил наведенный сон, добившись пассивного состояния между сном и бодрствованием. И опять, шаг за шагом, прошел по уже пройденному пути, кропотливо стирая все мысли, чувства и поведение Белиндаэли, связанные с Эли. Подменяя их равнодушием и безразличием к гномке. Все ее эмоции связанные с моим выбором заменил иронией и так свойственным Белиндаэли чувством собственного превосходства.