Я старался действовать не противореча ее характеру, чтобы не вызвать заметный окружающим резкий диссонанс в ее поведении. Под конец, постарался оживить в ней интерес к ее последнему любовнику. Закончил тем, что стер воспоминания о моем сегодняшнем визите и погрузил ее в глубокий сон. Теперь можно и свободно выдохнуть.
Это оказалась очень кропотливая, долгая, напряженная и тяжелая работа, во время которой я и дышать-то глубоко не решался. Я устал и растратил резерв Силы почти так же, как тогда, когда держал защитный купол в гномьем туннеле во время землетрясения.
Пересадив со своих коленей спящую Белиндаэль в кресло, я очистил заклинанием свой бокал, убрал его на место, отодвинул подальше от камина второе кресло, окинул взглядом комнату и убедился, что ничего в ней не указывает на мое присутствие.
На выходе из калитки сада, активировал запирающее защитное заклинание, подсмотренное у Белиндаэль, когда она впускала меня в свой дом.
Ночь. На улице никого. И все же, я старался двигаться скрытно и бесшумно вдоль живых изгородей, сливаясь с их тенью. Не надо, чтобы меня кто-то случайно увидел. Никому не расскажу о произошедшем. Так проще, спокойнее и безопаснее для моей Малышки. А я смогу перетерпеть и справиться со своим чувством разочарования и неудовлетворенности из-за несостоявшейся мести.
Тихо зайдя в дом родителей, стараясь никого не разбудить, гонимый зверским чувством голода и жажды, которые всегда появляются после существенно потраченной Силы, я проскользнул в кухню-столовую, где неожиданно застал Еваниэль.
— Ты чего не спишь, уже середина ночи? — удивленно спросил я ее, и схватив стоящий на столе кувшин сока, залпом выпил его.
— Жду тебя, — ответила она, пододвигая ко мне хлебную лепешку, тарелку с нарезанным ломтиками вяленым мясом, миску тушеных овощей и креманку с фруктовым салатом.
— Зачем? — промычал я с полным ртом, не в силах оторваться от еды.
— Узнать, закончил ли ты свое расследование. И если да, то насколько благополучно его завершил.
Я чуть не подавился. Хотя, что я удивляюсь? Моя мать очень, очень проницательна, от нее трудно что-либо скрыть.
— Кто еще знает, чем я был занят? — занервничав, поинтересовался я.
— Никто, — спокойно ответила Еваниэль, — и думаю, никому ничего знать не надо.
— Я тоже так думаю, — с облегчением отозвался я.
— Она жива? — уточнила Еваниэль.
— Да, — ответил я ей, не показывая, как удивлен ее догадливой осведомленностью. — Вроде бы, даже, особых изменений в ней быть не должно, — заверил я.
— Ну и хорошо. Я рада, что ты выбрал путь не агрессии, мести и разрушения, а компромисса и дружелюбия. Жизнь показывает, что это всегда приносит больше пользы, даря гармонию, душевный покой и тебе, и твоим близким, — довольно улыбнулась Еваниэль. — Уберешь за собой посуду? А я спать пойду.
Я согласно кивнул. Посуду, конечно, уберу. Насчет компромисса и душевного покоя, согласен. А вот дружелюбием, там и не пахло.
Вот ведь, повезло мне с матерью. Всегда поймет, не осудит, поддержит, сохранит в тайне. Интересно, в том, ином мире, они все такие?
В Эльгномор я, с Эли и Ариэлью, добрался, Хвала Небесам, без каких-либо приключений. Ездовым ящером запряженным в карету управлял я сам, внимательно осматривая дорогу, не доверяя безопасность своих девочек никому. Карета была большая, просторная, в ней разместились и колыбелька Ариэли, и лежанка для Эли, и все те хозяйственные покупки, на которых настояла Еваниэль. По дороге мы дважды останавливались ночевать в гостиницах. Для Эли это были дополнительные впечатления, помогающие лучше представлять и понимать жизнь в Эльфийском Лесу. |