— Щеки по-древнеславянски, — снисходительно пояснила Ангелина. — Увы, многие, многие слова нынче либо забылись, либо поменяли смысл. Словарный запас современного человека так обмелел…

Представительница издательства прикрылась бумажным платочком, сделав вид, что вытирает нос. Поклонники слушали с обожанием. Жоржик кротко спросил:

— А правда, что вы во время работы над текстами пьете молоко с коньяком? Я интервью читал…

Ангелина улыбнулась и кивнула.

— Я бы исключил коньяк, — сказал Жоржик. — Вы должны заботиться о здоровье, ведь ваше искусство принадлежит народу.

Директор салона облегченно вздохнул. Толстая дама тоже вздохнула, тяжело.

— Да, — сказала она скорбно. — Смысл иногда меняется так… кардинально, что даже специалисты не успевают уследить… Я тоже хотела спросить… вот «укутывая ее озябшие ножки меховой кикой»…

Ангелина хотела доброжелательно ответить, но ее перебили.

— Дорогие друзья, я вынуждена прервать вашу интереснейшую беседу с нашей замечательной писательницей, — провозгласила представительница издательства. — К сожалению, Ангелина Эмильевна ограничена во времени. Всем спасибо, переходим к автограф-сессии.

Поклонники, прижимая книги к груди, потянулись к столу. Ангелина вынула прозрачный чехольчик с розовой стразовой авторучкой.

— Подпишешь? — шепнула толстая дама Жоржику. — Хорошо бы получить экземпляр с авторской подписью — на полку «Наши кумиры»…

— Не могу, — сказал Жоржик. — Если подойду — врежу лауреатке по лазоревой персе. За убийство смысла. Иди ты, ты филолог, ты привычная…