— В чем дело, Шикель?

— Магистр Эйдер прислала вам приглашение пообедать с ней.

— Вот как, неужели?

Девушка кивнула.

— Ответь, что я с почтением принимаю ее приглашение.

Глокта посмотрел, как служанка выходит из комнаты, мягко ступая босыми ногами и наклонив голову, затем снова обмяк на подушках.

«Даже если завтра я исчезну — что ж, я спас хотя бы одного человека. Возможно, моя жизнь была не только пустой тратой времени. Занд дан Глокта, щит беззащитных. Может ли быть слишком поздно для того, чтобы стать… добрым человеком?»

— Прошу вас! — визжал Харкер. — Пожалуйста! Я ничего не сделал!

Он был крепко привязан к стулу, и его движения были ограничены.

«Зато его глаза открыты».

Взгляд инквизитора метался взад-вперед по инструментам Глокты, поблескивавшим на изрезанной столешнице в ярком свете лампы.

«О да, ты лучше многих других понимаешь, как это работает. А ведь знание подчас спасает от страха. Но не здесь. Не сейчас».

— Я ничего не знаю! — выл Харкер.

— Это уж мне судить, что вы знаете, а чего не знаете. — Глокта вытер потное лицо. В комнате было жарко, как в кузнице, и тлеющие в жаровне угли усугубляли положение. — Если что-то пахнет ложью и по цвету похоже на ложь, разумно предположить, что это и есть ложь. Вы со мной не согласны?

— Прошу вас! Мы с вами на одной стороне!

«Так ли? Действительно ли это так?»

— Я говорил вам только правду!

— Возможно, но недостаточно.

— Пожалуйста! Мы же все здесь друзья!

— Друзья? По моему опыту, друг — это знакомый, который пока не успел тебя предать. К вам это относится, Харкер?

— Нет!

Глокта нахмурился.

— Так значит, вы наш враг?

— Что? Нет! Я просто… Я просто… Я хотел знать, что произошло! Вот и все! Я не хотел… пожалуйста!

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я устал это слушать».

— Вы должны мне поверить!

— Я должен только одно: добиться ответа.

— Так задавайте ваши вопросы, наставник, умоляю вас! Дайте мне возможность посодействовать вам!

«О, надо же, твердая рука больше не кажется нам самым действенным средством?»

— Задавайте ваши вопросы, и я сделаю все, что могу, чтобы ответить на них!

— Хорошо. — Глокта взгромоздился на край стола, вплотную к крепко связанному узнику, и посмотрел на него сверху. — Превосходно.

Лицо и руки Харкера покрывал густой загар, но все остальное тело было бледным, как у слизняка, с островками густых черных волос.

«Не слишком соблазнительное зрелище. Но могло быть и хуже».

— Что ж, тогда скажите мне вот что: для чего мужчинам соски?

Харкер моргнул. Потом сглотнул. Поднял голову и посмотрел на Инея, но не дождался помощи: альбинос молчал и смотрел неподвижным взором. Его белую кожу над маской усеивали бисеринки пота, а взгляд розовых глаз был тверже алмаза.

— Я… боюсь, я не совсем вас понял, наставник.

— Ну разве это сложный вопрос? Соски, Харкер, соски у мужчин. Для какой цели они служат? Вы никогда не задумывались над этим?

— Я… я…

Глокта вздохнул.

— В сырую погоду они болят, потому что их натирает одежда. В жару они болят, потому что высыхают. Некоторые женщины по непостижимым для меня причинам любят играть с ними в постели, словно эти прикосновения могут принести нам что-то, кроме раздражения.

Глокта потянулся к столу — расширенные глаза Харкера следили за каждым его движением — и медленно скользнул пальцами по рукоятке щипцов.