Летели почему-то опять с Баграма, не с гражданского аэропорта Кабула. Подрядили афганский военный транспорт — грузовик ЗИЛ-131 с тремя сорбозами, вклинились в небольшую колонну и тронулись. Я и сорбоз — водитель в кабине, еще двое сорбозов — в крытом тентованном кузове. Зачем было трое сорбозов, если учесть, что автомат у них был один — я так и не понял, но и вопросов задавать не стал. Тем более что и на пушту и на дари я понимал очень и очень хреново.

Странно — но в Баграме нас ждал тот же самый самолет, на котором я прилетел сюда — Ан-22 «Антей». Видимо, он постоянно работал на перевозках в Афганистан. Командир экипажа был тот же самый, увидел меня, он улыбнулся но, увидев мой груз, скривился, как будто проглотил лимон, причем незрелый. Везти покойника у авиаторов всегда было плохой приметой…

— Что случилось? — командир корабля кивнул в сторону наспех сколоченного гроба

Я только махнул рукой — что случилось, хотел бы знать и я сам…

Самолет поднимался в воздух тяжело, натужно ревя моторами. Баграм был аэродромом высокогорным, и моторам элементарно не хватало воздуха. А взлетно-посадочной полосы для разгона такой махины как Антей и вовсе хватало в обрез. На какой-то момент я даже испугался, когда увидел горные пики, надвигающиеся на тяжело взлетающую машину — мое воображение мигом нарисовало скрежет металла, крики, ярко-оранжевую вспышку под завязку залитых баков — но самолет разминулся с горами с запасом по высоте буквально метров тридцать, не больше. Экипаж был явно очень опытным — а других на этой трассе и не держали…

Нашу границу пересекли быстро, тогда еще было не принято по этому поводу давать сирену и распечатывать бутылку водки, сей обычай появился потом. На сей раз я сидел рядом с штурманом и границу видел очень даже хорошо. Нашу территорию и афганскую разделяла даже не серая нитка пограничной реки Пяндж — она отделяла богатство от страшной нищеты. Богатство — не богатство — но тот, кто видел в те времена ту и другую сторону границы мог бы меня понять. С нашей, советской стороны — дороги, аккуратные поселки, зеленые квадратики полей, часто искусственно орошаемых. С той стороны — каменистые осыпи, невозделываемая земля и нищие лагуги…

Позволю себе небольшое лирическое отступление. То, что произошло впоследствии и по ту сторону границы и по другую просто не укладывается у меня в голове, не вписывается в разумные рамки. Знаете, сейчас, сидя в США, а до этого видя то, что происходило на моей родине, я понял одну из величайших слабостей марксизма-ленинизма. Это, кстати не такая плохая наука, просто ее надо было честно изучать и развивать, а не догматизировать, как делали люди, страдающие атрофией головного мозга. Проблема была в том, что марксизм-ленинизм признает только прогрессивное движение общества, прогрессивную смену режимов. Рабовладение-феодализм-капитализм-коммунизм. Только так и ни шагу в сторону. А жизнь показала, что шаги в сторону и даже назад могут быть. И еще какие…

Первым назад шагнул Афганистан. Да, перегибов была — масса. И глупостей было сделано — не меньше. Но факт остается фактом — впервые в Афганистане была сделана попытка в традиционной, застрявшей чуть ли не феодализме стране построить развитое общество, развитую экономику, подтянуть страну до уровня остальных стран. Строились дороги, фабрики, люди переезжали в квартиры в новых домах, которые строились вместо лачуг. Людям впервые давали настоящую работу, а не рабский труд на бая. И что? Все это афганцы променяли на один-единственный истошный вопль муллы — «Аллаху Акбар»! И огребли — по делам своим. Когда мы ушли, оказалось, что воины Аллаха живут совсем не по Корану. Они режут, грабят, вешают! Все те достижения — а ведь они были — и дороги и заводы и дома — в один момент смело адской волной исламского джихада.