Было еще одно тело, иссеченное шрапнелью, которое приняли поначалу за тело какого-то араба, но потом кто-то заметил на шее убитого тяжелую цепь с надписью на иврите. Взяли на борт и тридцать пять раненых ашбалов вместе с дюжиной трупов опознанных и разыскиваемых террористов. Ахмеда Риша и Салема Хаммади обнаружить не удалось.

На операционных столах лежали генерал Добкин и Дебора Гидеон. Два хирурга ждали, когда самолет взлетит, чтобы продолжить свою работу.

Раввин Левин, проявивший настойчивость и все же побывавший на холме, подошел к врачам. Мужчина, занимавшийся Деборой Гидеон, взглянул на него и коротко кивнул. Женщина, оперировавшая генерала Добкина, сняла хирургическую маску и покачала головой:

– Никогда не видела такой жестокости. – Она помолчала. – Но он выживет. Вам не обязательно здесь находиться, рабби. – Она улыбнулась и снова натянула маску на лицо.

Левин повернулся и прошел в хвостовой отсек, чтобы продолжить с лейтенантом Гидделом спор о необходимости употреблять во время боевых действий только кошерную пищу.

«Си-130» затягивал со взлетом, и капитан Блох не сдержал раздражения:

– Я же говорил, что мы докатимся до самого Багдада.

– Надеюсь, дорога не платная.

Наконец самолет оторвался от земли, и Блох резко повернул его влево, над Евфратом. Внизу, почти прямо под ними, лежал «конкорд».

– Знаешь, Эф, хотелось бы мне познакомиться с тем парнем, который прилетел на этой птичке и спустил ее на воду.

– Беккер. Я летал с ним на тренировочных сборах. Хороший пилот.

Блох улыбнулся:

– Эй, та еще была операция, разве нет?

Майор Барток наблюдал за стариком на осле, который неспешно пересекал равнину по направлению к «Си-130». Погрузка уже почти закончилась, двигатели оглушительно гудели, но старик не обращал на них никакого внимания. Майор терпеливо ждал его у заднего откидного люка.

Ни Шер-яшуб, ни его осел, похоже, не испытывали никакого страха перед чудовищной машиной и остановились только перед трапом. Старик не стал слезать с осла, только резко спросил:

– Что с Алуфом Добкином?

– Он на этом самолете, рабби. – Майор кивнул за спину. – С ним все в порядке.

Старик кивнул:

– Ты передашь ему мой ответ?

– Конечно.

– Это также и ответ на твой вопрос. – Шер-яшуб гордо выпрямил спину. – Мы, жители Уммы, благодарим вас за доброе предложение, но не можем отправиться с вами в Израиль.

Майор разочарованно покачал головой:

– Но почему? Здесь у вас нет никакого будущего.

– Мы здесь и не беспокоимся о будущем, – ответил Шер-яшуб, сделав ударение на втором слове.

– Возвращайтесь с нами на родину, рабби, в Иерусалим. Места хватит. Приводите всех прямо сейчас. Бояться совершенно нечего. Давайте. Соберите своих людей. Возьмите имущество и, если хотите, домашних животных. Вся Умма прекрасно поместится в брюхе этой большой птички. Не упускайте такой шанс, Шер-яшуб. Плен закончился. Мы увезем вас из Вавилона.

Старик заглянул в темное нутро самолета. Странный свет и странные звуки шли оттуда. Он видел других евреев, израильтян. Они плакали и смеялись, сидели и ходили. Не все из того, что случилось здесь, было понятно ему, но старик все же осознал главное: эти люди представляли сильный народ и могучую страну, и они, жители Уммы, могли присоединиться к этому народу и этой стране. Тогда сыны и дочери Уммы могли бы стать такими же, как эти люди.

– У нас много друзей и родственников в Хиллахе и Багдаде. Что они подумают, когда мы исчезнем? Так поступать нельзя.

Барток нетерпеливо покачал головой:

– Мне просто не верится, что вы действительно хотите остаться здесь.