Изменить размер шрифта - +
Звучит немного парадоксально, но это лучшее из объяснений, которые приходят мне в голову.

– Звучит и впрямь неплохо, – согласился Барток, – но я, пожалуй, напишу, что причинами успеха стали сочетание таких факторов, как умелое руководство, удачный выбор тактической позиции и изобретательность обороняющихся.

– Тоже неплохо, – улыбнулся Берг.

Он взял принесенную стюардом чашку кофе и устало вытянул ноги. Каким же долгим и тяжелым выдался этот казавшийся таким легким рейс.

Между тем майор начал зачитывать то, что он эвфемистически назвал Списками. Их было три.

Убитые.

Раненые.

Пропавшие без вести.

Берг оглядел кабину. Не хватало многих. Другой самолет вез зеленые пластиковые мешки с телами.

– Вот уж кому досталось, так это вашим парням, – заметил Барток.

Берг кивнул. Из шести сотрудников службы безопасности погибли пятеро: Брин, Каплан, Рубин, Альперн и Маркус. Остался лишь Яффе, да и тот числился в списке раненых. Дворцовая гвардия Хоснера. Его орудие coup d'etat.

Все они остались верны ему, и он оставался с ними до конца. Что еще могут хотеть люди друг от друга? Они были профессионалами, а профессионалы всегда несут самые крупные потери. Так было всегда.

Взять хотя бы экипаж «Эль-Аль». Тоже профессионалы и тоже понесли большие потери. На своем самолете, будь то в Лоде или Вавилоне, ответственность за пассажиров ложится на них. И они не уклонились от нее. Даниил Якоби и Рахиль Баум получили серьезные ранения и лежали сейчас на операционных столах. Но лучше лежать на зеленом брезенте, чем в зеленом мешке. Питер Кан тоже сильно пострадал, но его состояние оценивалось врачами как стабильное. Пилота уже прооперировали. Хирург показал Бергу пропитанную кровью карту, которой тот закрыл рану.

– Она спасла ему жизнь, – сказал он. – Так что за ним должок. Напомните, когда парень выйдет из госпиталя.

Берг скомкал карту и бросил в мусорную корзину.

В числе погибших были и секретари, и переводчики, и помощники. Четверо тех, кого зарезали на посту. Те, кому судьба определила умереть в воздухе, не долетев до Иерусалима. Берг не знал их всех и был рад этому обстоятельству, потому что в его сердце уже не осталось места для печали обо всех.

Несколько человек числились пропавшими без вести. Самая жестокая и тяжелая статистика. Что делать их родным и близким? Оплакивать мертвых или надеяться на то, что они живы? Пусть раненные, пусть искалеченные, пусть в плену, но живы? Молиться за то, чтобы они попали к арабам? Лучше других на этот вопрос ответила бы, пожалуй, Мириам Бернштейн. Теперь у нее было двое таких.

Значилась в этом списке и Наоми Хабер. Берг совсем не знал, что случилось с ней. Как, впрочем, и остальные. Некоторые всерьез полагали, что она спустилась ночью по склону и застрелила Каплана, положив тем самым конец его мучениям. Все слышали какой-то выстрел, и было бы наивно полагать, что милосердие проявили сами мучители. Но если так, то где Наоми? Коммандос ее не нашли.

И еще Джон Макклюр. Человек-призрак исчез незаметно, как и подобает людям его профессии. Берг хорошо понимал Макклюра, мир которого был и его собственным миром. В этом мире возможно все, но нежелание показаться своим спасателям представлялось странным даже по стандартам этого мира. Он ли застрелил полковника Ричардсона? Берг подозревал, что именно так и произошло, и даже догадывался, в чем дело. Врачи, проводившие вскрытие американца, сообщили, что пули в теле не оказалось – она прошла навылет. Значит, стреляли с близкого расстояния.

Но где Макклюр теперь? Возможно, в американском посольстве в Багдаде. Или на явочной квартире в Хиллахе. Берг ничуть не удивился бы, если бы Макклюр всплыл однажды, например, в библиотеке Информационного бюро Соединенных Штатов в Бейруте.

Быстрый переход