– Твоя мама – Афродита-Венера? – так же беззвучно спросила я.

– Да, – прозвучал в моей голове ответ, – Арес с утра взбешен из-за того, что она опять не ночевала дома, и пообещал выдернуть ноги и ей, и ее любовникам. Пока он ругался, я быстро собралась и побежала сюда, предупредить ее и увести с собой.

– Лилия, – безмолвно произнесла я, – твоя мама действительно у нас, и сейчас отдыхает в палатке после вчерашнего…

– Она там с мужчиной? – спросила Лилия, абсолютно спокойно глядя на меня своими зеленоватыми глазами.

– Да, – ответила я, чувствуя ужасную неловкость, и, кажется, даже покраснев, – с двумя…

– О, нет… – уже вслух простонала девочка и невыразимо изящным жестом прикоснулась ко лбу рукой, выражая отчаяние, – только не это! Все пропало! Арес уже здесь!

Обернувшись, я увидела здоровенного мужика, на две головы выше Серегина, который, в прикиде древнегреческого гоплита: в шлеме, с копьем, мечом и круглым выпуклым щитом стоял прямо посреди нашего лагеря и (если исключить всю нецензурщину) орал на койне* что-то вроде:

– Где эта шлюха Афродита?! Где эта сука шлялась всю ночь? Я сейчас ей ноги выдерну и палки в зад вставлю! Пусть она немедленно выйдет ко мне, и я задам ей хорошую трепку, чтобы она не шлялась где попало… Муж я ей или не муж?!

Примечание авторов: * койне – основной диалект древнегреческого языка.

– Вот пижон, – сказала Ника, бесшумно подошедшая сзади, – если его наши мужики немедленно не угомонят, то я его сама пришибу на месте.

– Нельзя, – серьезно сказала я, – ведь ты потом не сумеешь осеменить саму Афину-Палладу, которая уже готова влюбиться в героя, который побил самого Ареса. А это уже будет не по фэн-шую. Нет уж, пусть этого болвана лупит ваш Серегин, а мы с тобой постоим в сторонке и посмотрим.

– Да, – кивнула Ника, – Батя этого пижона на бифштекс пустит, и даже не вспотеет.

Лилия, от ужаса засунув в рот кулак, расширенными глазами смотрела на нас, видимо, не понимая, как можно не бояться такого ужасного в своем великолепии гориллоподобного Ареса. Но последующие события полностью подтвердили Никину правоту.

Это больше походило на корриду или кулачный поединок, а не на дуэль. Серегин вышел перед Аресом без оружия, в одних камуфлированных штанах и майке, и первым делом показал тому неприличный жест, отрубив по локоть. Оскорбленный Арес взревел, словно сексуально озабоченный павиан, нахлобучил поглубже шлем и, выставив вперед копье, бросился на Серегина. Тот сделал полшага в сторону и, пропустив мимо себя острие копья, а потом и самого не успевшего затормозить Ареса, от всей души пнул того в зад. Секунду спустя в воздух поднялся столб пыли и песка. Потерявший равновесие Арес споткнулся, воткнул в землю копье и, выпустив его из рук, словно лягушка распластался на земле.

Но это была лишь увертюра. Поднявшись на ноги, Арес выдернул из земли копье и, недолго думая, метнул его в Серегина, что, впрочем, не имело никаких последствий. Тот легко увернулся, и копье бесследно скрылось в кустах. Тогда Арес выхватил из ножен свой меч и, прикрывшись щитом, снова бросился на Серегина, словно ему было мало предыдущего конфуза. На это раз, ради разнообразия, как пояснила Ника, его ждал пинок по правой коленной чашечке, сразу над поножами. Это довольно больно, и в большинстве случаев приводит к инвалидности.

Упавший Арес и на этот раз сумел подняться, но меч его остался лежать на земле, придавленный ногой Серегина. Бог войны, отбросив щит и шлем, наклонил голову и прихрамывая пошел на капитана врукопашную, стремясь добраться до ненавистного смертного и разорвать его голыми руками.