|
Набычился, перековались – на институтском смотре второе место. А она – поезд ушел, ты опять, мол, на перроне, вслед смотришь, а люди в диско едут, в завтра. Ну что ж делать было. Разбежались, догнали поезд, на городском конкурсе – лауреаты, дискоклуб свой открыли, билеты по райкомам комсомола. А ей опять все неинтересно, она в ретро кайф ловит. С передовыми людьми, конечно. Разозлился я, но ничего, взял себя в руки, крякнул, сделал программу ретро – с другими ребятами, правда, мои плюнули: не блохи, говорят, с одного на другое прыгать. Ну вот, сыгрались, сыграли. Ничего вроде. На фестиваль даже отобрали. А она плечами пожимает, надо, говорит, тишину слушать. Шумы да шорохи и цветные прожектора по стенам. Ну тут я… Нет, я не знаю, ну вот вы женщина, вот ждете кого-то…
Надя. Он скоро придет. Бородач. Значит, вы в курсе, так сказать. Ну скажите – что ей надо? Ну если ничего, так бы и сказала, правда? Мол, другому отдана и буду век ему… Или сколько там у нее терпения хватит. Так? Но она ведь не говорит. Разъезжает в его тачке с ним, а жить учит – меня. Ему не говорит – брось свои махинации, займись благотворительностью, ему она не объясняет, где вчерашний день, а где завтрашний, с ним она сегодняшним живет. А мне… Ну вот вы женщина, скажите… Как вы это понимаете? Надя. Я не знаю. Бородач. Ну вот ваш… Вы что его тоже все время учите, кем быть, как жить, что делать. Мм? Надя пожала плечами. Конечно, потому что вы нормальный человек. И он нормальный. И не позволил бы, чтоб им крутили, как рулем. Надя. На пользу дела. Бородач. Кому? Надя. На фестиваль вон… Бородач. А толку… Как зайду, она у матери анальгин спрашивает. С ним по кабакам – у нее ничего не болит. А со мной – мимоза… Что ни скажи, что ни сделай – все не так. Я из кожи вылез, ребята уж давно не смеются, устали, просто как с больным, чуть не шепотом, чуткостью давят. А я – все, до предела дошел. Сегодня все, пан или пропал. Нельзя же, чтоб всю дорогу так не везло… А? Смотрит вопросительно на Надю, она слегка пожимает плечами. Я уж думаю, может, и не надо было ничего делать? Суетиться… Мне отец: стань самим собой, вернись назад. Сочувствует как бы. Назад… Думаете, я помню, какой я сам: уж давно потерял себя. Куда бегу – не знаю, откуда – не помню. К зеркалу иногда подойду – я вроде и не я. Вчера даже подумал: может, взять Да и назло ей постричься? И бороду. Наголо. Все с нуля. А? Надя. Ну что ж… Бородач. Может, обмануть ее? Судьбу. Она заявится опять, а меня нету. Вроде как не я, вроде как другой человек. А? Ну не станет же она ждать, ей же некогда, у нее же тоже план, наверное, она и уйдет. Главное, под горячую руку не попасть. А? Как вы думаете? Надя. Не знаю. Мне трудно сказать, мне везет. Бородач (поглядел на пустой стул). Везет? Надя. Да. Просто он… Но он скоро придет. Бородач усмехнулся, посмотрел на Надю и, ничего не сказав, ушел. Надя поправила стоящую напротив нее чашку – она сдвинулась, когда Бородач вставал, поглядела на часы и снова замерла в ожидании. Подошла с подносом Полная женщина. Полная женщина. Ушел? (Поставила поднос на стол.) Надя. Извините, здесь занято. Полная женщина. Он же ушел. (Поглядела вслед Бородачу.) Надя. Это не он. Полная женщина. Как не он? А кто же? Надя. Другой. Ушел – другой. А придет… другой. Полная женщин а. Надо же. Конвейер. Надя. Да нет, вы не поняли. Вы не то подумали. Полная женщина. Да ничего я не подумала. Чего я подумала? У меня своих дум – голова пухнет. Буду я еще про других думать. (Смотрит внимательно на Надю.) Ну-ка, встань-ка. Надя. Зачем? Полная женщина. |
