Эштон ожидал этого.

— Я буду держать ее здесь. Тут ей будет хорошо. И когда ты захочешь полюбоваться на нее, либо проехаться, она к твоим услугам.

Искушение было велико.

— Может, если мне иногда захочется прокатиться, Малкольм не будет возражать? — сказала Ленора и тут же, сама себе не веря, грустно покачала головой и тяжело вздохнула. — Мне так тоскливо в этом доме, хочется чем-нибудь заняться, а что может быть лучше прогулки верхом!

Ленора хитро прищурилась.

— Слушай, а можно ее оседлать... прямо сейчас?

Один из стражников шагнул вперед.

— Ну! — взмахнув рукой, Ленора заставила его замолчать. — Я буду поступать так, как мне угодно, а если Малкольму это не нравится... тем хуже для него.

Усмехаясь, Эштон повел лошадь к маленькой палатке, где Хикори уже стоял наготове. Ленора тем временем, не обращая внимания на приличия, подхватила юбку и побежала к дому.

— Мейган, — крикнула она, взбегая по лестнице. — Мейган, принесите мне костюм для верховой езды. Я еду кататься!

Не прошло и десяти минут, как Ленора, одетая в жемчужного цвета амазонку, вернулась. Пересекая пограничную линию, она заметила, что жеребец Эштона тоже оседлан и стоит недалеко под присмотром Хикори. Эштон попрощался с конюхом, доставившим кобылу и, шагнув к Красотке, помог Леноре сесть в седло. Мальчик-коновод придерживал лошадь под уздцы.

— Давай-ка сначала посмотрим, не забыла ли ты, как это делается, — сказал Эштон, передавая ей поводья. — Меньше всего я бы хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Ленора повиновалась и пустила лошадь по широкому кругу между домом и палаткой, переходя с рыси на галоп, с галопа на рысь и обратно. Лошадь чутко откликалась на все ее посылы, и Эштон, одобрительно кивнув, сел на своего жеребца. К немалому неудовольствию стражников Ленора поскакала прочь от дома, увлекая за собой Эштона к берегу, подальше от их назойливых взглядов.

Верховая прогулка, да еще в таком сопровождении, мигом привела Ленору в отличное расположение духа. Ей нужно было о многом поговорить с Эштоном, и ему тоже, судя по всему, не терпелось расспросить о ее состоянии, о том, когда должен родиться ребенок, и где он, скорее всего, был зачат.

— Мне кажется, еще до того, как мы ездили в Новый Орлеан, — сказал Ленора и бросила на Эштона встревоженный взгляд. — О ребенке знаете только ты и Мейган.

— Ради Бога, ничего не говори Малкольму, — попросил Эштон. — По крайней мере, пока ты с ним в этом доме. — Ему не хотелось даже думать о том, что может этот тип выкинуть, если узнает. — Мне будет куда спокойнее, если ты позволишь отослать его и этих двух болванов куда-нибудь подальше. А ты, если хочешь, останешься в доме с отцом, и я даже не буду просить, чтобы ты пускала меня... или уговаривать вернуться к себе домой.

Ленора искоса посмотрела на него и рассмеялась.

— Но ты уже уговариваешь!

Эштон поднял руки и откинулся в седло.

— Ладно, признаю! Но просто ничего не могу с собой поделать.

— Спасибо, — прошептала Ленора с мягкой улыбкой.

Под ее благодарным, ласкающим взглядом, проникающим в самое сердце, Эштон приглушенно застонал. Отдает ли она себе отчет в том, что с ним творится, когда она так смотрит на него?

— Ты просто убиваешь меня, женщина, — беспомощно улыбнулся он. — Я становлюсь игрушкой в твоих руках.

— Не думаю, — Ленора покачала головой и, оглянувшись, убедилась, что они уже отъехали довольно далеко от дома. — Пора возвращаться. — Она засмеялась, вспомнив растерянность стражников. — Боюсь, если Малкольм окажется дома раньше меня, он пристрелит этих двоих.

— Небольшая потеря, — живо откликнулся Эштон.