Бреннер прямо даже обрадовался, увидев впереди вокзал Франца‑Иосифа. Почуяв свободу, на последнем светофоре он рванул на красный, несмотря ни на какие «б». Как суматошные водители, проспавшие зеленый и трогающиеся с места только на красный.

– Б! – истошно заорал Шимпль, потому что он устроил свою жизнь очень разумно и никак не хотел мириться с тем, что Бреннер может его ненароком и под грузовик подставить.

А там, глядишь, размозжишь долю головного мозга, черепно‑мозговая травма, потом расторможенность и сексуальный маньяк, а потом развод по его вине, вот тебе и бомж. Все это мы уже проходили!

Но, слава богу, сейчас уже не оставалось времени на то, чтобы это обсуждать.

Потому как начальник вокзала уже подавал им знаки. Старый такой железнодорожник, с зубами как у того французского актера. Обычно меня тошнит от французских фильмов, они там все время минут по десять молчат. Но вот этот был хорош, он все дона Камилло играл, а улыбочка – ну просто лошадиная.

Но начальник вокзала не улыбался, он был очень удивлен и спросил:

– А вы‑то что здесь делаете?

– Нам позвонили из камеры хранения. У вас опять бомж в ячейке заперт.

– Это не из камеры хранения. Я сам звонил, минут пятнадцать назад! Теперь чуть не каждый день такое бывает, мальчишки хулиганят и бомжей в ячейках запирают.

– Запирают! Не смешите меня, – запротестовал Шимпль. – Да они сами в ячейки ложатся. Это для них дешевый ночлег.

– Но запирать‑то они сами себя не запирают, – срезал железнодорожник Шимпля.

– В некоторых странах теперь уже и автоматических камер хранения нет: боятся взрывов, – все еще не унимался Шимпль. – И у нас скоро тоже ни одной не останется, потому что все их перестроят в спальни и откроют отель для господ Бездомных.

Вот тут уж Бреннер не выдержал, стыдно ему сделалось, и он сказал железнодорожнику, с зубами как у дона Камилло:

– Этим соплякам развлечение за двадцать шиллингов, а такой вот бедолага сколько часов смертельный страх испытывает.

– Обычно кто‑нибудь из моих людей слышит, как он стучит, и сразу же его выпускает. Тогда ничего страшного. Но сегодняшний просто едва жив был. От страха наложил полные штаны.

– Приятного аппетита, – опять подал голос Шимпль. – Ну и где же он сейчас?

– Вот поэтому я и удивился.

И начальник вокзала как‑то смущенно посмотрел на Бреннера. Железнодорожник с лошадиным лицом и в самом деле теперь вдруг сделался немногословным, как французский фильм.

– Что значит «удивились»? – захотел узнать Шимпль.

– Я удивляюсь, что вы‑то здесь делаете. Союз спасения его уже пять минут как забрал.

– Что значит «Союз спасения»?

– Ну, Союз спасения, он и есть Союз спасения.

– Хорошо, а вы что, им тоже позвонили?

– Да нет.

– Что значит «да нет»?

Вот видишь, это пример того, о чем я всегда говорил – Шимплю бы надо быть переводчиком или там профессором, это для него подходящие были бы профессии. Но для водителя службы спасения он просто чересчур нервный.

В особенности теперь. К тому же еще этот старый железнодорожник говорит:

– Я тоже очень удивился, что они приехали. Да еще на пять минут раньше вас.

По правде говоря, тут и Бреннер слегка занервничал.