Промек сбросил отцовскую руку с плеча.

    Глава 12

    От обиды на отца Промек пил всю дорогу, большую часть пути его везли на телеге. Только когда передовые отряды заметили приближение артан, он надел доспехи и пересел на коня.

    Два войска остановились друг против друга. Промек подозвал Евлана, старого воеводу, сказал тихонько:

    – Ты… распоряжайся сам. Я ж понимаю, что воин из меня паршивый. Но если надо, я поведу в бой какой-нибудь отряд. Не очень чтоб большой.

    – Посмотрим, – буркнул Евлан, но в глазах неприязни к хозяйскому сыну поубавилось. – Не думаю, что бой будет очень уж долгим… Они уже начали нас окружать, видишь?

    Промек в испуге оглянулся. Отец наставлял, чтобы он бросил войско, если то окажется в очень уж большой опасности. Войско можно набрать снова, а сына второго уже вряд ли, староват отец. Да и не захочет вторую жену брать ради рождения сына…

    Он взялся за рукоять меча, перевел дыхание, голос прозвучал почти спокойно:

    – Пусть окружают. Мы на своей земле.

    Артане придвинулись, все на одинаковых гнедых конях, и сами все одинаковые: обнаженные до пояса, мускулистые, здоровенные, с чисто выбритыми подбородками и длинными черными как смоль волосами. Многие, забавляясь, высоко подбрасывают в воздух топоры и ловко хватают за рукояти.

    Раздвигая ряды, вперед вырвался один всадник на белом коне, смеющийся, веселый, помчался вперед, размахивая руками.

    Рядом с Промеком поднялись луки, но воевода сказал резко:

    – Не стрелять!.. Послушаем.

    Всадник придержал коня шагах в двадцати, прокричал сильным голосом:

    – Походный князь Ральсвик приглашает благородного Промека на пир в честь завтрашнего сражения!

    Промек пробормотал:

    – А разве сражение будет не сейчас?

    Воевода сказал негромко:

    – Видимо, ради пира готовы отодвинуть… нам это на руку.

    – Еще бы, – поддакнул Промек. – На сутки проживем дольше!

    Воевода ожег его презрительным взглядом.

    – Дурень, – сказал он ровным голосом, – за нашими спинами срочно собирают войско.

    – Тогда нам выбирать нечего, – ответил Промек. Он прокричал громко: – Мы принимаем предложение!.. Но я приду со своим вином.

    Всадник крикнул:

    – У нас не травят! Но как хочешь.

    Промек тронул коня, понуждая идти вперед, вполголоса сказал воеводе:

    – Хуже не будет.

    Он услышал за спиной горестный вздох, сам вспомнил, что хуже смерти в бою могут быть пытки, зверские издевательства, а потом что-то вроде долгой смерти на колу, но артанин смотрел насмешливо, словно видел его трусливую душу насквозь, и Промек, вспыхнув до корней волос, лишь покрепче стиснул повод.

    * * *

    Князь Годлав был во дворе, когда за воротами закричали, что прибыл гонец с письмом от сына. Он похолодел, в то же время сердце стукнуло радостно: жив, жив!..

    Ворота отворились, всадник въехал на шатающемся взмыленном коне. К нему протянулось с десяток рук, но гонец выудил неверными движениями письмо за пазухой, отыскал глазами бегущего к нему князя, все кричали: «Дорогу князю!», – вручил письмо и после того рухнул на руки челяди.