За разговором мы и оказались на крыше. Умели строить старые волшебники, восемьсот лет прошло, а камень как новый. Даже ступени не истерлись. Есть лифт. На стене циферблат с делениями от единицы до сорока. Ставишь нужную тебе цифру. Ждешь, когда дверь сама откроется. Заходишь, встаешь на каменную плиту, размером три на три сажени, и медленно, не торопясь скользишь по каменному колодцу, ждешь нужного этажа. Одно плохо: без волшебника и дверь не откроется, и плита не поедет. Простецам надо по узкой спиральной лестнице снаружи башни подниматься. Каждые пять этажей балкон, с него можно внутрь войти. Перила конструкцией не предусмотрены. Ступени влажные, озеро внизу. Навернуться – нечего делать. Аттракцион «Почувствуй себя птицей». Один раз. Или кирпичом: страховки-то нет. Так что без чародея по башне не погуляешь. Хотя внутри башни лестницы бывают. Не на всех этажах, но с двадцатого по двадцать пятый они точно есть, сам видел.

Как оказалось, Башня Четырех Стихий строилась не как крепость, а как… школа! Ладно, как институт или академия. Учили здесь чему или не очень, а также почему башня была заброшена волшебниками, информации нигде не сохранилось.

С двадцать первого по тридцать шестой этаж – это общежития, учебные классы, кабинеты и тому подобное. На каждом этаже обязательно имеются не сильно отличающиеся от современных туалеты, а вот ванн, бассейнов и душей не предусмотрено.

Под крепость башню переоборудовали сильно позже. На круговой галерее двадцать пятого этажа стоят древние метатели. Нацелены по десять штук на каждую сторону моста. Снаряды хранятся в аудиториях на двадцать четвертом и двадцать третьем этажах. Кристаллов нет, хватает энергии Источника. Выгодно, но перенести или хотя бы перенацелить метатели нельзя. Двадцать второй этаж – казарма, двадцать первый – кухня, столовка и контора. Двадцатый – понятно, мост.

С тридцать седьмого по сороковой этаж – жилые покои. Наверное, для преподавателей и прислуги.

Этажи ниже двадцатого оказались складами. Понятно, смотреть не было времени, тем более сказали, что бо́льшая часть этажей идеально пуста. Лестниц там нет, ни наружных, ни внутренних. Окон нет, бойниц нет. Есть только лифт.

Вот такое у меня хозяйство.

Наследник

– Ваше преосвященство, хоть что-то сделать можно?

– Да, сын мой. Молитесь. Великого божественного проклятия еще никто и никогда не снимал. Пытались… Да, попытки были. Но то, что оставалось от смельчаков, разубеждало других охотников вмешиваться в Божий Суд.

– Но Верховный Магистр умер почти сразу, а отец еще жив.

– Повезло. В смысле, Верховному. Сгнил заживо, зато быстро. Куда его душа пошла, знают лишь оскорбленные боги. Видать, батюшка ваш больше волшебника виноват был. Да уж! Поставить такую богопротивную мерзость в Часовне всех богов! Жизнь себе продлил, но теперь должен понять, что оно того не стоило.

– Сколько ему осталось?

– Кто знает? Обычно от трех до девяти дней. Бывает, и сороковину мучаются. Надеюсь, не больше. И ведь главное, в полном сознании, но совсем без телесных сил.

– Что посоветуете, ваше преосвященство?

– Надо бы объявить народу о недуге вашего отца. Причиной назвать болезнь, яд или покушение. Будет немудро объявлять истинную подоплеку. Тогда брожения начнутся. Смущения. Вера в богов и верность короне равно пошатнутся. Предложу причиной объявить заговор. Смерть семнадцати заговорщиков ведь тоже своего рода проявление божественного суда.