— О, ты так плохо знаешь собственного друга, что не видишь, что твой сын выбрал его в качестве примера для подражания?

— А ты, я вижу, слишком хорошо его знаешь. И насколько хорошо ты его знаешь?

— Что? Ты смеешь меня обвинять в том, что я… Со Снейпом?!

— Интересно, что же в этом Снейпе такого особенного, что все о нем вспоминают? — Кетти пробормотала это очень тихо, но переводящие дух супруги ее услышали.

— Да он просто козел! — впервые они проявили редкостное единодушие.

— Интересно, — Кетти задумалась. — Оставим козлов, то есть Снейпов, и вернемся непосредственно к вам. Когда, по-вашему, в ваших отношениях возникло напряжение?

— Да оно никогда не проходило. Люциус постоянно предпочитал мне других: Темного Лорда, свои бредовые идеи, Снейпа, наконец…

— Снейпа? — Кетти скептически посмотрела на Малфоя. — Вы хотите сказать, что ваш муж интересуется мужчинами?

— Он интересуется своими бредовыми идеями и их реализацией. Если бы он интересовался мужчинами, то с этим я бы справилась. Наверное, — после секундного замешательства добавила Нарцисса.

— Я? — Люциус принялся хватать воздух ртом. — Я интересуюсь мужчинами? Да вы в своем уме?!

— Знаешь, дорогой, истеричка, причем ПМСная, ты та еще, — саркастично прошипела Нарцисса. — Не удивлюсь, если узнаю, что ты действительно…

— Стоп, — Кетти захотелось побиться головой об стенку. Создавалось ощущение, что эти двое жили в разных странах. Они не просто не говорили друг с другом, но и никогда не ругались, не выясняли отношения, не били посуду, в общем, совершенно идеальная внешне семья, но вот внутри… Сейчас же они дорвались до запретного прежде плода и, как показалось Кетти, не собирались останавливаться. — Ваша проблема мне понятна. Мистер Малфой, вы когда-нибудь изменяли своей жене?

— Нет, мне даже в голову такое не могло прийти.

— То есть вы считаете себя вполне удовлетворенным вашим браком?

— Он, может быть, и удовлетворен, — хмыкнула Нарцисса.

— Что ты говоришь? — Малфой прищурился. — Да я просто образец терпения. В последнее время у тебя сплошная головная и всякая разная другая боль, которая совершенно не снимается зельями. Я не помню, когда я тебя последний раз обнаженной видел!

— Да ты терпеть не можешь на меня смотреть. Ты считаешь меня страшной и толстой!

Кетти едва не подавилась водой, которую так некстати решила глотнуть. Она посмотрела на тоненькую фигурку, на изящные черты лица и задумалась, почему у всех, абсолютно у всех женщин, независимо от их положения в обществе, финансовых возможностей и прочих различий одни и те же проблемы? В работе с семейными парами она очень редко вмешивалась в разговор, предоставляя супругам все выяснить самостоятельно. Из раздумий ее вывел голос Малфоя.

— Это мне на тебя смотреть противно? А не ты ли говорила Хильде Крэбб, что устала уже жить вместе с «этим павлином, который только гадит, жрет, спит и отвратительно орет»?

— Ты кретин! Я про настоящего павлина тогда говорила! А ты, если взялся подслушивать, то подслушивай от начала и до конца, а не выхватывай фразы из контекста! И вообще, ты что, считаешь себя павлином?

— Никем я себя не считаю, — Малфой стиснул зубы и начал поглаживать набалдашник своей трости, выполненный в виде головы змеи.

— Простите, что перебиваю ваши ассоциативные восприятия друг друга, — Кетти решила не допустить убийства в своем кабинете, — но ответьте мне, пожалуйста, особые охлаждения в вашей жизни начались не с противостояния двух небезызвестных учеников Альбуса Дамблдора?

— А почему вы об этом спрашиваете? — осторожно поинтересовался вдруг успокоившийся Люциус.