Письмо тронуло Джеки. Она получила массу писем от людей, знавших ее раньше, но многие письма вызывали в ней досаду: пишущие обычно утверждали, что их беспокоит, помнит ли она их сейчас, когда так знаменита. Это выглядело так, что победа в воздушных гонках, описанная в газетах, растворила ей память. Или что каждая знаменитость, ею встреченная, заменила «незначительную» персону из ее прошлого. К счастью, Джеки написала Терри все о гонках, о людях, которых узнала, о том, на что все похоже парение в вышине над толпой в воздушных шоу. В первый раз она описывала свои победы, а потом стала писать о поражениях, которые случались в ее жизни; о плохом самочувствии, жаловалась на боль в сердце. Она писала о знакомых, погибших в огне при авариях, о мужчинах и женщинах, прошедших через ее жизнь. Рассказывала о Чарли — как его безответственность временами сводит ее с ума. Она объяснила Терри, что завидует ей — ее тихой, мирной жизни, ее мужу, который всегда рядом, занятый их домом и детьми.

Терри старалась, чтобы Джеки никогда не узнала, как много значит для нее их переписка. Это время стало лучшей частью жизни Терри. Она использовала все свои творческие возможности, чтобы сделать эти письма интересными и забавными для Джеки, и прежде всего — жизнерадостными. Поразительным было то, что такая знаменитая и вызывающая толки женщина как Джеки стала представлять Терри как мудреца: кем-то, имевшим возможность уехать и повидать мир, но мудро решившим остаться дома, пустить корни и поднимать детей. А Терри никогда не писала своей подруге ничего такою, что могло как-то повлиять на ее не совсем верное представление о жизни Терри. О, она бывала насмешлива временами, делая удачные замечания о Ралфе и мальчишках, но почему-то Терри рисовала картину жизни такой хорошей, такой великолепной, что ей самой было смешно. Если бы она поведала правду, ничего бы не осталось — только треп.

Истина же заключалась в том, что Терри вышла замуж за первого мужчину, который сделал ей предложение, потому что безумно страшилась остаться старой девой. Хотя ему хотелось подождать с детьми, она так боялась, что он ее бросит, что забеременела уже в первую брачную ночь — или, быть может, за неделю до свадьбы — точно не знала. И никогда не писала Джеки правды о своей жизни: что ее муж почти все время проводит с приятелями в мужской компании за кружкой пива, а дома спит, накрывшись раскрытой газетой. Вместо этого она описывала Джеки жизнь, которая проходит так, как изображалось в романе Бетти Крокер. Она описывала сад, который они с мужем возделывают, чтобы у них были свежие овощи и пряные травы для мальчиков. Правдой же было то, что муж за многие годы потерял уже четвертую работу, а ее отец освоил маленький огородик на их заднем дворе, чтобы помочь ей прокормить семью. И, конечно, мальчишки — все в отца, к овощам не притрагиваются, так что Терри проводит долгие часы за консервированием, чтобы продать консервы холостому фермеру-скотоводу за мясо, которое так любят ее мужчины. Терри писала Джеки, что Ралф всегда проводит воскресенья с семьей, естественно — ведь он не просыпался с субботней ночи. Она описывала Джеки, как приятно иметь семью. Яркими мазками она рисовала ей цветы, своих детишек, жующих ее вкусную еду. Каждая капля воображения Терри писала картины идеального бытия. Писание этих писем и планы — что именно в них написать — занимали солидный кусок ее жизни.

Когда крупный здоровый мальчишка терроризировал маленькую девочку соседей, а второй бросался едой на кухне, Терри находилась в ванной: ее тошнило, потому что была беременна третьим; она в это время размышляла только о том, как ей представить свою жизнь в письмах Джеки.

Когда мальчики подросли и по росту догнали отца, когда она уже не могла ни дать им ума, ни справиться с ними, переписка с Джеки сделалась для нее еще большей необходимостью.