— Он.

— Совершил убийство Севастьянова. Заявил на допросе, что заказ на убийство сделал Федоров, а с ним его свели вы, Николай Андреевич. Хотите прочитать своими глазами?

Теперь пришло время Сапожникову долго и громко глотать и дышать паровозом.

— Петька убил Димку Севастьянова? — наконец произнес он. — А Вадька заказал? Вы что, с ума сошли? Он чего, рехнулся? — поправился тут же Сапожников. — А ну позовите его сюда, пусть он мне это в глаза скажет.

— То есть ничего этого не было? — спросила Калашникова, которая тоже мало что понимала.

— Да они друзья не разлей вода. Димка у Вадьки в картине снимается… снимался. Нет, погодите, что, правда убили? Кто?

— Дюков.

— Позовите его сюда, пусть сам скажет, — демонически расхохотался Сапожников. — Никогда не поверю, никогда. Где он? Его тоже арестовали?

— Да.

— Так давайте его сюда. Сами увидите, все станет на свои места. — Он даже вскочил с табурета. — Он мне этого сказать не сможет, ха-ха-ха… Он… Да вы что! Где Петька?!

Клавдия вперила взгляд в Сапожникова, и тот постепенно затих. Что-то недоброе, страшное уловил он в этом взгляде.

— Что? — спросил он через минуту. — Что с Петькой?

— Николай Андреевич, успокойтесь. Сядьте. Дюкова два часа назад убили.

Сапожников стал опускаться на табурет, но почему-то не попал на него своим внушительным задом, а всей тяжестью рухнул на бетонный пол и захрипел.

Ирина с Клавдией бросились к нему, стали тормошить, отпаивать водой, потом позвали врача.

И тот, осмотрев больного, тихо сказал:

— Злодеи вы. До инфаркта довели человека.

ГЛАВА 3

Сапожникова уже давно увезли в реанимацию, а Клавдия с Ириной все сидели в комнате для допросов и молча смотрели в разные углы.

Для одного дня, для каких-нибудь четырех часов событий было более чем достаточно.

Клавдия никогда серьезно не верила в приметы, но сейчас ей было не по себе. Хотя закономерность еще не прослеживалась, но получалось что-то несусветное. Уже второй человек из простенького дела если и не мертв, то и не совсем жив.

— Знаешь что, — сказала Клавдия Ирине, — пусть Игорь займется этим Федоровым. Я что-то боюсь.

Калашникова не удивилась. Похожие мысли пришли и ей в голову.

Она вышла в коридор, позвонила от дежурного, и через пять минут пришел Игорь.

Раскрыл блокнот и приготовился читать свои заметки.

— Допросили шестерых. Пока никаких ниточек. Правда, я говорил только с двумя…

— Это сейчас подождет, — сказала Клавдия. — Давай-ка, Игорек, бери ордер, людей и скачите за Федоровым. Вот тут все его данные. Вези его в прокуратуру. Мы с Ириной поедем туда.

— А что, его еще не взяли? — удивился Игорь.

— Нет. Во всяком случае, в деле об аресте ничего. Впрочем, на всякий случай позвони в районную прокуратуру. Может, опять накладка.

— Накладка?

— Ну, не важно, — остановила любопытство Игоря Дежкина. Ей сейчас не хотелось пересказывать допрос Сапожникова с его печальным результатом. — Давай, Игорек, действуй.

Игорь пожал плечами и вышел. Клавдию он не видел такой никогда.

— Ну, Ириша, тронулись?

— Тронулись, — ответила Калашникова, и Клавдия услышала в ее ответе недвусмысленный намек.

…И главное, что Клавдии ничего в эту ночь не снилось.

У Дежкиной была такая примета, не примета, а скорее верный предвестник неприятностей: как приснится какой-нибудь мерзкий сон, так наутро жди бед.