— Гражданин Михайлов, это вы освободили из тюрьмы арестованных солдат?

— Да, гражданин комиссар.

— По какому праву?

— По праву свободы.

— Но они же арестованы военными властями.

— Есть основания предполагать, что кто-то из военачальников, желая ослабить нашу боевую мощь, с умыслом арестовывает солдат и отправляет их в тыл.

— Вы хотите сказать, что стоите за укрепление фронта?

— Я всегда был за это, гражданин комиссар. А вы что, против?

— Я?.. — Чувствовалось, что комиссар смутился и ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Наконец он нашелся: — Нет, конечно. Но ведь вы, освобождая солдат, отпускаете их на все четыре стороны, и они безвозвратно утрачиваются для наших войск на фронте.

— Гражданин комиссар, вам, как всегда, кто-то клевещет на меня. Смею вас заверить: все освобожденные нами из-под ареста солдаты направляются на фронт. Хотелось бы знать имена клеветников, которые сознательно подрывают авторитет милиции и мой лично. Я поставлю вопрос о привлечении их к ответственности за клевету.

Губернский комиссар, видно, смутился еще больше, пообещал разобраться и положил трубку. Михайлов взглянул на часы и вышел из кабинета: он спешил на расширенное заседание комитета большевиков.

Заседание открыл Мясников:

— Товарищи! В нашей работе принимают участие председатели районных комитетов большевиков, представители партийных организаций заводов, фабрик, командиры боевых рабочих дружин. В связи с тем, что с ораторами и агитаторами, которым предстоят выступления на митингах 18 июня, Минский комитет большевиков уже провел совещание и инструктаж, на сегодняшней повестке дня стоит только один вопрос: «О мерах по обеспечению порядка и безопасности во время проведения демонстрации и митингов трудящихся масс и солдат минского гарнизона 18 июня». Слово по этому вопросу предоставляется начальнику гражданской милиции товарищу Михайлову...

ГОЛОС НАРОДА

Так получилось, что Михайлову, как и его товарищам, в канун 18 июня пришлось принять участие в ряде волостных митингов и собраний крестьян. Кроме того, рано утром 17 июня Михайлов выступил перед солдатами одного из полков. Полк отправлялся на фронт, и по этому поводу так называемая делегация Черноморского флота во главе с лжеморяком Баткиным затеяла митинг. Полковой комитет обратился за помощью к городскому комитету большевиков.

Что ж, митинг так митинг. Михайлов разбил доводы «делегации» о том, что «спасение революции в немедленном и победоносном наступлении», и под аплодисменты солдат доказал, что среди подпевал Баткина нет ни одного настоящего моряка. Затея провокаторов была сорвана.

А назавтра ровно в два часа тишину прорезали гудки фабрик, заводов, паровозов, железнодорожных мастерских. Работа остановилась. Для руководства демонстрацией Михайлов и Мясников заранее создали штаб. Каждая колонна демонстрантов, помимо охраны, располагала двумя конными, в обязанности которых входило поддерживать надежную связь со штабом. Вскоре по центральным улицам города потянулись нескончаемые людские потоки. Над головами демонстрантов развевались красные флаги. Люди несли сотни транспарантов и лозунгов: «Долой войну!», «Контроль рабочих за производством и распределением!», «Долой преследования за революционные убеждения!», «Вся власть Советам!»

Почти сразу же в штаб начали поступать первые сведения о действиях меньшевиков и их союзников. Связной железнодорожных мастерских доложил, что путь их колонне перекрыла группа провокаторов — человек сорок-пятьдесят. Вооруженные винтовками, они потребовали, чтобы люди разошлись по своим рабочим местам. Но вперед колонны выдвинулась вооруженная рабочая дружина, в составе которой было сто двадцать человек.