|
- Тот человек не представился... - Он лысый, с сединой, левая часть лица порою дергается? - Да, - ответила женщина. - Хотя, по-моему, я этого тоже не должна была говорить вам. - Ни в коем случае. Пошли пить кофе. А потом поработаем, нет? - В Швеции у меня была няня... Русская... Она мне рассказывала, что у них во время обряда крещения священник закатывал волос младенца в воск и бросал в серебряную купель. Если катышек не тонул, значит младенцу уготована долгая и счастливая жизнь... Ваша мама вам наверняка говорила, что ваш шарик не утонул, да? - Я никогда не видел мамы, Дагмар. - Бедненький... Как это, наверное, ужасно жить без мамы... А папа? Вы хорошо его помните? - Да. - Он женился второй раз? - Нет. - А кто же вам готовил обед? - Папа прекрасно с этим справлялся. А потом и я научился. А после я разбогател и стал держать служанку. - Молодую? - Да. - Ее звали Александрин? Саша? - Нет. Так звали ту женщину, к которой я привязан. - Вы говорили о ней сегодня ночью... - Видимо, не только сегодня... - Я на вас гадала... Поэтому, пожалуйста, не встречайтесь сегодня до вечера с человеком, у которого пронзительные маленькие глаза и черные волосы... Это король пик, и у него на вас зло. Женщина ушла на кухню - аккуратную, отделанную деревом, - а Штирлиц, поднявшись, поглядел в окно, на пустую мертвую улицу и подумал: "Я - объект игры, это - точно. И я не могу понять, как она окончится. Я принял условия, предложенные мне Мюллером и Шелленбергом, и, видимо, я поступил правильно. Но я слишком для них мал, чтобы сейчас, в такие дни, они играли одного меня. Они очень умны, их комбинации отличает дальнобойность, а я не могу уразуметь, куда они намерены бить, из каких орудий и по кому именно. Мог ли я быть ими расшифрован? Не знаю. Но думаю, если бы они до конца высчитали меня, то не стали бы затевать долговременную операцию - бьет двенадцатый час, им отпущены минуты. Когда я пошел напролом с Шелленбергом, я верно ощутил единственно допустимую в тот миг манеру поведения. А если и это мое решение Шелленберг предусмотрел заранее? Но самое непонятное сокрыто в том, отчего имя Дагмар назвал Шелленберг, а предупреждал ее обо мне Мюллер? Вот в чем вопрос!.." НЕОБХОДИМОСТЬ, КАК ПРАВИЛО, ЖЕСТОКА __________________________________________________________________________ У Эйхмана действительно были пронзительные маленькие, запавшие глаза и иссиня-черные волосы на висках - вылитый король пик. К далеким взрывам - бомбили заводы в районе Веддинга - он прислушивался, чуть втягивая голову, словно бы кланялся невидимому, но очень важному собеседнику. - Я ждал вас с самого утра, Штирлиц, - сказал он, - рад вас видеть, садитесь, пожалуйста. |
