— Так значит, они уже знают об этом! — пробормотал Ванслиперкен, побледнев.
— Да, Костлявый наш — заколдованный, и ничто его не возьмет, ни пуля, ни нож, ни вода! За это я готов поручиться! — продолжал Кобль.
— Эй, сторонись, Кобль, не то я замочу тебе нога!
— Ну, это не так-то легко: я, брат, сегодня в сапогах! — отозвался старик.
Ванслиперкен услышал, как люди перешли в другую часть палубы, и теперь уже слова говорящих не доносились до него; но он знал теперь, что было покушение на жизнь Снарлейиоу, и что виновником был все тот же Костлявый, и лейтенант позвонил.
— Эй, ребята, да ведь шкипер на судне!
— Да когда же он, черт возьми, вернулся?
— Во всяком случае не в мою вахту! — сказал Кобль.
— Не в вашу ли, Шорт?
— Нет! — отозвался Шорт.
— Верно, в вахту капрала, только он меня не звал и даже, вероятно, наверху не был; он никогда не стоит своей вахты!
На звонок командира должен был отозваться или капрал, или Костлявый. Первым явился капрал.
— Капрал, где моя собака? Я вчера вернулся поздно и не нашел ее в каюте, куда вы ее увели?
— Это моя вина, мингер, сознаюсь… я взял ее с собою на берег, чтобы не оставлять без себя на судне, и отправился к прачке, как вы приказали. Я пробыл там недолго, а когда вышел, то собака пропала, — и я нигде не мог ее отыскать!
— Хм! Вы брали с собой Костлявого?
— Да, мингер, брал, чтобы нести узел!
— Где же он был, когда вы были у прачки?
— Ходил где-то поблизости!
— Ну, так я вам скажу, что это он убил и зарыл мою собаку! Он воспользовался вашим отсутствием!
— О, mein Gott, mein Gott!.. Так собака подохла?
— Да! — воскликнул Ванслиперкен, отлично знавший, что собака жива и спит теперь за занавеской на его кровати, но сделал это умышленно, чтобы напугать Костлявого. — Я же задам этому негодяю! Не забудет он меня, клянусь честью! Можете идти, капрал, больше вы мне не нужны.
Выйдя от командира, ван-Спиттер пошел сообщить о всем Костлявому. — «Аа… так собака издохла! — теперь пусть хоть повесят меня, а собаки все-таки нет!» — думал бедняга.
Минуту спустя Ванслиперкен позвал Костлявого.
Тот явился, но на все упреки и допросы отвечал отрицательно, а на угрозу лишить его жизни отвечал: «Это не так легко, как вы думаете!»
Эти слова сильно смутили лейтенанта, но он решил отомстить прежде всего тем, что, поддержав в экипаже мысль, что Снарлейиоу не простая собака, вместе с тем напугать Костлявого. Согнав собаку с кровати, он вышел на палубу и, подозвав к себе капрала, долго советовался с ним, как бы разыскать Снарлейиоу, а затем попросил его сойти вниз и посмотреть, чтобы накрыли его завтрак.
Капрал вошел в каюту вместе с Костлявым, шедшим позади его, как вдруг ван-Спиттер с криком: «О Gott im Himmel!» — круто повернул назад, смяв Костлявого, и побежал без оглядки, пока не ударился лбом о перегородку судна и не упал без чувств, ошеломленный ударом. Между тем Костлявый поднялся на ноги, ощупывая свои ребра и потирая живот, на который наступил капрал, подобно слону, обращенному в бегство и сокрушающему все на своем пути.
— Что там такое случилось? Уже верно он опять увидел дьявола или его отродье — Снарлейиоу! Надо посмотреть! — так рассуждал Костлявый. При входе в каюту прежде всего ему бросилась в глаза собака, сидевшая на сундучке, преспокойно почесывая лапой за ухом.
— С нами крестная сила! Отступись от меня, сатана! — прошептал Костлявый, глядя на собаку. |