|
Старая ведьма напрягала свои последние силы, чтобы заставить юношу запрокинуться назад. Но тесак торчал у нее в горле, и Костлявый со всей силы старался вонзить его глубже и ниже, пока он не ушел по самый конец. Тогда старуха вдруг выпустила свою жертву, зашаталась и упала, а несчастный юноша, истощив свои последние силы в этой борьбе и ослабев вследствие сильной потери крови, потерял сознание и повалился подле тела убитой им старухи. Придя затем через некоторое время снова в себя, он увидел, что свеча догорает, и что он сейчас останется впотьмах. Он сел и старался припомнить, что произошло. Свет догоравшей свечи, то вспыхивая, то угасая, падал на труп старухи, и взглянув на него, Костлявый вспомнил все. Спустя немного он попытался подняться на ноги; это ему удалось, но с таким трудом, что он принужден был прилечь на край постели, чтобы собраться с силами предпринять еще что-либо. Отдохнув, он дошел до шкафа и разыскал там свечу, которую зажег и вставил в подсвечник, затем тут же, не отходя от шкафа, достал настойку. Это подкрепило его. Немного погодя, он отыскал кувшин с водой, обмыл и туго обвязал свою голову платком, затем замыл следы крови на полу и засыпал те места песком, а тряпку, которой подтирал кровь, сжег на очаге. Теперь ему оставалось только поднять с пола труп старухи и уложить его на постель, вынув из раны тесак и закрыв ее одеялом. Все это он сделал не без больших усилий; крови не пошло, так как все кровоизлияние было внутреннее. Покончив с этим, юноша поставил свечу в камин, чтобы она догорела, не наделав пожара, внимательно осмотрел дверь, отпер ее, вынул ключ и, выйдя на площадку, снова запер на замок, подсунув ключ от дверей под дверь так, что он очутился в запертой комнате. Приняв все эти меры предосторожности и благодаря Бога, что ему удалось спасти свою жизнь, Костлявый осторожно выбрался на улицу, унося с собой тесак, который опять спрятал у себя под рубашкой.
С большим трудом добрел он до дома Могги, жившей неподалеку. Могги была дома и страшно удивилась, увидав его в таком виде; она сейчас же послала за врачом, который сделал перевязку и прописал строжайший отдых и спокойствие больному, найдя его состояние довольно серьезным. После его ухода Костлявый рассказал о всем Могги, которая сначала стала его уговаривать остаться у нее, но Костлявый хотел непременно вернуться на «Юнгфрау», чтобы напугать до полусмерти своим появлением Ванслиперкена, причем Могги предложила ему показаться на глаза командиру не раньше, чем судно выйдет в открытое море, а еще лучше, когда придут в Амстердам. Могги бралась устроить все и сама немедленно отправилась на «Юнгфрау», уложив беднягу в свою постель. Прошло уже два часа с того времени, как лейтенант вернулся на судно и заперся в своей каюте, но на палубе не тушили огней, и капрал с тревогой ожидал возвращения Костлявого, когда явилась Могги и сообщила капралу, Шорту и Коблю о случившемся и о том, что предполагалось устроить. Все, конечно, согласились с ее планом, и Могги собиралась уже отправиться обратно на берег, когда Ванслиперкен, мучимый угрызениями совести и старавшийся утопить свою совесть в настойке, услыхав женский голос, вышел на палубу. — Кто эта женщина? — грозно спросил он. — Эта женщина Могги Салисбюри! — ответила сама Могги, идя прямо на него. — Ведь я же приказал никогда не пускать ее на судно! — Да! — ответил Шорт. — Так как же вы себе позволили?.. — Я явилась без позволения, — проговорила Могги, — я пришла сюда с поручением! — С поручением — к кому? — К вам! От Лазаруса. Хотите вы выслушать меня или передать его мистеру Шорту? — Тише, тише, голубушка! — заволновался Ванслиперкен. — Пойдемте вниз! — Хм, — сказал, посмотрев им вслед, Кобль, — тут что-то неладное; она из него просто веревки вьет! Между тем, в сущности, у Могги не было никакого поручения, и ей пришлось придумать, что Ванслиперкену приказано принять без рассуждения в качестве пассажира лицо, которое, быть может, явится к нему на судно переодетым, хотя бы он даже и узнал, что это лицо не то, за кого он себя выдает, — не то… — Не то? — переспросил Ванслиперкен. |
