Слуги со смехом стали уговаривать их не бояться, и чернокожие новобранцы мало-помалу успокоились. Панический страх уступил место любопытству. Они жались друг к другу, разглядывая издали невиданное дотоле страшилище.

— Хелло! — крикнула Джен. — Что это вы вздумали пугать моих новых рабочих? Идите сюда!

— Ну, как вам нравятся эти молодцы? — спросила она, пожимая ему руку. — И как вам нравится вот это? — добавила она, указывая рукою на «Марту». — Я уже думала, что вы сбежали с плантации, и сама собиралась отправлять этих негров в бараки. Красавчики, а? Взгляните вон на того, с расплющенным носом. Изо всей партии он только один не из Пунга-Пунга; а они уверяли, что с Пунга-Пунга никого не заманишь. Полюбуйтесь же на них и поздравьте меня. Среди них нет ни одного малыша или подростка. Они все до единого взрослые люди. У меня много набралось чего вам рассказать, но не знаю, с чего начать, да и не хочу начинать, пока мы не кончим нашего дела и пока не услышу от вас, что вы не сердитесь на меня.

— Огу, ты откуда? — продолжала она свою перекличку.

Но Огу был совсем дикий бушмен, не понимавший почти ни слова из универсального английского жаргона, и окружавшие его сотоварищи всячески старались втолковать ему суть дела.

— Таких у нас не более двух или трех, — сказал Джен Шелдону. — Ну, вот мы и покончили с ними! А вы все еще не ответили мне на вопрос: вы сердитесь на меня или нет?

Шелдон посмотрел в ее глаза. Светлый холодный блеск этих глаз угрожал принять вызывающее выражение. А он смотрел на нее и думал о том, что ему никогда и в голову не приходило, что он так обрадуется ее возвращению.

— Я сердился, — сказал он, пытаясь придать своему лицу суровость. — Я и до сих пор сержусь на вас, очень сержусь! — Тут он заметил, что в ее глазах забегали подозрительные огоньки, и вздрогнул. — Но я простил вам, я все вам прощаю. Хотя все же полагаю…

— Что мне нужна старая нянька, — перебила она его. — Но этого вы никогда не добьетесь. Слава Богу, я совершеннолетняя и в праве вести дела по своему усмотрению. Но вернемся к делу: как вам нравятся мои американские приемы быстроты и натиска?

— Мистер Рафф, насколько я слышал, не очарован ими, — уклончиво ответил Шелдон. — Во всяком случае, вы задали им встряску. Но любопытно знать, однако, многим ли американцам удается столь же успешно вершить дела, как вам?

— Счастливая случайность. Мне просто повезло, — скромно пояснила Джен. Но в то же время глаза ее заблестели от удовольствия, и он понял, что его деликатная похвала необыкновенно польстила ее мальчишескому тщеславию.

— Да, повезло, нечего сказать! — отозвался долговязый штурман Спэррохоук, с лицом, просиявшим от восхищения. — Признаться, пришлось нам попотеть. Не даром достались нам денежки. Она просто нас замучила работой. А тут еще напала на нас лихорадка. Но она не поддалась лихорадке и все нас подбадривала. Право слово, она истый рабовладелец. «Понатужьтесь еще немножко, пожалуйста, мистер Спэррохоук, и после того ложитесь себе в постель хоть на целую неделю», — подъезжала она ко мне, а я шатаюсь, как полумертвый, и в глазах у меня желто-зеленые огоньки, а голова, как котел. Что с меня взять? Но я все-таки крепился, честное и благородное слово, и исполнял кое-как ее просьбу. «Еще одно маленькое усилие, мистер Спэррохоук, еще маленькое», — приставала она опять.