— Около трехсот, да, Ольсен? — уточнила Тео, подсаживаясь. Она поставила сковородку на стол. В ней шкворчала яичница с ветчиной, разделенная на три равные части.

— Около, — не стал спорить маг и, ткнув вилкой в один из кусков, быстро, чтоб не закапать маслом стол, перекинул его себе на тарелку. В коридоре, ведущем на кухню, послышался лязг металла.

— Ольсен из тех магов, — сказала Тео, — которые участвовали в строительстве крупных городов Вердленда. Если ты заметил, Гринни, во многих из них есть водопровод, канализация, отопление…

— Да что все обо мне, расскажи лучше о себе, юноша, — еще раз подмигнул маг Ольсен. Гринеру показалось, что такое подмигивание что-то значит, раз уж повторяется с завидной периодичностью. Но что? Кто знает…

— Я самый обычный, — ответил Гринер, наливая себе и Тео чаю. Та благодарно кивнула и показала ему на сковородку, ешь, мол. В приоткрытую дверь кухни просунулся шлем от рыцарских доспехов, и загробный голос провозгласил:

— Набиваете пищей тленную плоть, прощелыги!

Гринер не обратил на это ни малейшего внимания — к ходящим и говорящим доспехам он привык еще в первый месяц своего житья в доме Тео. Он знал, что доспехи ходят не сами по себе — внутри живет дух старого вояки, который любит попугать гостей и рассказать пару-другую страшных историй.

— Арчибальдо Риниал Гросейрен, убери свой нетленный дух куда подальше, не порти нам пищеварение, а не то продам арахандским магам на опыты, — пригрозила Тео, и доспехи спрятались обратно в коридор.

Гринер нашел мысль, которую собирался озвучить еще когда маг Ольсен преобразился в старца:

— Так вас зовут Ольсен… Я почему-то подумал, что Меррилен. Ну, тот самый.

Старик захохотал.

— Нет, Меррилен не я, что ты… Меррилен сидит по другую руку от тебя.

Гринер во все глаза уставился на Тео, надеясь, что ее эксцентричный учитель пошутил.

— Правда же, — с нажимом спросила Тео, ковыряя вилкой желток, — что этот костюм сидит на Гринере отлично?

— Да ладно, чего ты стесняешься… покажи мальчику, — настаивал маг.

— А пуговицы, — еще сильнее давя вилкой еду, продолжила Тео, — я выбирала отдельно, у лучшего мастера Тэниела…

— Ну, покажи!

Гринер приготовился. Хотя, сказать по правде, он такого не ожидал… Даже зная, что Тео может менять свой облик, как ей вздумается, представить, что участник (а то и устроитель) многих очень значимых для страны событий, легендарный маг, единственный, кто показывался людям — это его наставница было трудно.

— Ладно, — сдалась Тео. Черты ее лица потекли, как и у Ольсена перед этим, и взгляду Гринера предстал второй старик — тоже с бородой, не такой окладистой, как у Ольсена, но куда длиннее, пронзительными синими глазами, в синем же балахоне. Он почесал крючковатый нос и усмехнулся в усы.

И тут Гринер сказал фразу, удивившую его самого:

— А я вас знаю…

— Что? — удивился маг Меррилен.

— Я откуда-то вас знаю… Вы приезжали к нам…

— Как звали твоих родителей, Гринер? — спросил Ольсен, наклоняясь к юноше.

— Марта и Питер Розенталь, а что?

Меррилен схватился за бороду и прорычал:

— Не может быть!

Ольсен же усмехнулся, словно именно такой реакции и ждал от своей ученицы, и продолжил расспросы:

— А что ты о них помнишь?

Гринер напряг память… вообще-то он помнил родителей смутно, хуже всего — отца, но, когда он увидел Меррилена, воспоминания выскочили откуда-то, и радостно, словно дети, уставшие сидеть взаперти, стали скакать в голове.