ТРИ МИНУТЫ НА РАЗМЫШЛЕНИЕ

Прошло довольно много времени с тех пор, как Типограф скрылся за кустом.

— Эй, Типограф, ты где? — позвал Колька.

Типограф не отзывался.

Тогда Колька наклонился и заглянул под куст. Там никого не было.

— Убежал! — удивленно воскликнул Колька. — Оставил меня одного, а еще говорил, что полезный.

— Жукам никогда нельзя верить, — заметила Осина, — кроме того, я сомневаюсь, чтобы он был полезным.

— Подождите! — вдруг воскликнула Пихта. — Как вы говорите — Типограф?

— Да, Типограф, — подтвердил Колька.

— Тогда я его знаю. Вреднейший жучонка. Спросите о нем у любой елки, его все знают. Сколько елочек он изгрыз!

— Эх, и провел же он меня! — с досадой сказал Колька. — Небось жуки нарочно подослали его ко мне шпионить.

В это время издали донесся глухой шум. Это возвращалась короедская армия.

Вот показался Главный Короед, вот Ольховый Листоед, а рядом с ним Жук-часовщик и Типограф. Они остановились немного поодаль. Главный Короед громко крикнул:

— Мы знаем, что ты здесь один и что у тебя ничего нет, кроме фуражки. Сдавайся! Иначе мы тебя искусаем, изгрызем, источим, как сухой пень. Даю тебе три минуты на размышление.

Главный Короед присел на задние лапы и приказал:

— Тикай, Часовщик! А ты, Ольховый Листоед, считай.

Жук-часовщик принялся тикать, а Ольховый Листоед считать.

— Одна минута… Одна минута с половиной… — Время от времени он спрашивал Кольку: — Ты думаешь?

— Даже и не думаю, — отвечал Колька.

— Зря. Я тебе все-таки советую подумать. Две минуты… Две минуты с половиной… Три минуты… Сдаешься?

— Нет, — твердо ответил Колька.

— Тогда пеняй на себя, — сказал Главный Короед, и все четыре жука скрылись за кустами, где находилось короедское войско.

ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ

— Есть! Есть! Есть! — на разные голоса вопили гусеницы Непарного Шелкопряда. Они почуяли запах дубовой листвы, увидели дубовую рощицу, сверкающую молодой зеленью с красными искорками совсем молоденьких листочков, и уже не хотели слушать никаких уговоров.

— Вперед! Вперед! — закричал Главный Короед и пополз на Кольку, выставив, как пики, свои усы.

— Вперед! Вперед! — подхватил Ольховый Листоед. — Чего же вы не летите?

Тяжелые майские жуки поднялись в воздух. За ними двинулись дровосеки и древоточцы.

Бабочки-монашенки взмахнули крыльями и, толкаясь, полетели реденьким серым облачком.

Гусеницы принялись деловито отмеривать шаги: раз — передние ноги вынесли вперед голову, два — хвост подтянут к голове.

Мелкие короеды, сомкнув черные блестящие спины, шли сплошной черной колонной.

Хотя все отряды двинулись одновременно, прежде всех подлетели к Кальке майские жуки.

Первый жук стукнул Кальку прямо в лоб и свалился на землю. Кожа на Колысином лбу сразу покраснела. Ему было больно. Но когда идет бой, разве обращают на это внимание? Колька даже не потер лоб. Он сорвал с головы фуражку и принялся ею сшибать жуков.

Жуки налетали и справа, и слева, и спереди, и сзади. Колька только успевал поворачиваться. Его заслуженная фуражка, не раз заменявшая футбольный мяч, так и мелькала в воздухе. Теперь она стала грозным оружием. Атака была отбита.

Бабочки, увидев валяющихся повсюду в траве майских жуков, в испуге разлетелись в разные стороны.