— Оберхейм, — скромно признался я, расстёгивая чехол.

— Однако. Живут же люди в Чебоксарах, — хохотнул Давид Фёдорович, — Слыхал я про такую машину, но всё попробовать не доводилось. Ладно, подключайтесь, а я со стороны посмотрю, если не возражаете.

Через час, когда я закончил, мы ещё посидели, дожидаясь, когда оператор вчерне сведёт запись и можно будет её прослушать.

— Знаете, Валера, я хочу предложить вам один необычный эксперимент. У меня есть наброски для двух песен и мне бы было крайне интересно послушать, как вы их можете аранжировать. Не хотите попробовать себя в роли аранжировщика?

Хороший вопрос мне Тухманов задал. Далеко не простой. Он и сам аранжировщик от Бога, и что крайне сомнительно, что я его в этом вопросе смогу превзойти, если не буду вовсю использовать технику из будущего.

— А вот не буду! — неожиданно решил я сам для себя.

Маэстро мне неплохую проверку собственных сил предлагает, и таким шансом грех не воспользоваться.

По крайней мере сам для себя узнаю, стою ли я чего-то в этом новом мире, как музыкант и композитор сам по себе, без роялей в кустах, или нет.

Глава 5

Какой-то я неправильный попаданец.

В тех книгах, которые я читал по этой тематике в своём времени, попаданцы, как только попадали, так тут же начинали усиленно тренироваться и через пару месяцев, или чуть больше, одной левой валили всех богатырей вокруг себя. Зарядкой что ли начать по утрам заниматься? А то я резко выпадаю из образа.

К чему я об этом рассказываю.

Да что-то устал я от суеты и беготни. Элементарно выспаться бы…

А что мне мешает, если разобраться? Мне же в Ленинград нужно съездить. По крайней мере, Разумов конкретно на Питер указал: мол, «потеряшку» именно там нужно начинать искать.

Вот и съезжу на разведку. Совмещу, так сказать, приятное с полезным. Главное, чтобы билеты на легендарную «Красную стрелу» были в кассах. В своём времени у меня не вышло на самом знаменитом поезде страны прокатиться, так хоть тут попробую, что это за чудо.

Билеты в кассах были, но только в спальный вагон. Странно, билет в купе стоит двенадцать рублей, а в СВ — пятнадцать. Разница всего в три рубля, зато комфорта в два раза больше. В том смысле, что в СВ едут всего два пассажира, а не четыре.

Пожав плечами и не поняв причину очередного выверта советской экономики, я медленно побрёл к нужному мне перрону, попутно разглядывая непривычную мне суету советского вокзала. Судя по всему, тут многие люди подолгу уже находятся. Целые горы чемоданов, узлов, непонятных сумок. Спящие на них дети. И запах… Непередаваемый…

С собой у меня всего лишь небольшая наплечная сумка из кожзама, с броской надписью «Sport». В ней хранится продуктовый набор путешественника, с поправкой на советскую реальность.

Ничтоже сумняшеся, кое-что я тупо скопировал с «Семнадцати мгновений весны».

Вспомнилась сценка в поезде. Уверен, что Юлиан Семёнов описал в ней не Германию 1945 года, а нынешний СССР. Продукты в этом времени — это знаковый показатель, этакий маячок, позволяющий достаточно точно определить социальный статус человека.

Симпатичная проводница в новенькой отглаженной форме посмотрела мой билет на входе в вагон и на всякий случай вслух назвала номер купе.

Хороший новенький вагон, судя по некоторым надписям, изготовленный в ГДР.