Я, конечно, догадываюсь, что Ворошило, Кочергину, Мокренко и Зияева в Союзе многие знают и, возможно, даже любят их творчество. Не зря ведь их для Первого канала телевидения снимали. Вот только я этих людей впервые в жизни услышал и увидел.

Вру, ещё оркестр под управлением Силантьева забыл упомянуть. Я со всем многочисленным коллективом прямо в концертной студии поручкался, а Юрий Васильевич меня перед выступлением по-отечески приобнял и пожелал удачи. Режиссёр-постановщик, глуховатый невысокий плешивый толстопузик, аж в осадок выпал, увидев, как именитый дирижёр давал дружеские наставления какому-то парнишке из провинции.

— Мы его по всему телецентру ищем, а он в кафе прячется, — вывел меня из раздумий знакомый голос Тухманова, — Добрый день, Галя. Как всегда, отлично выглядите, — не забыл Давид Григорьевич отсыпать комплимент девушке, — Отмечаете удачную запись?

— Как-то так, — пришёл я на помощь смутившейся подруге, кинув быстрый взгляд на спутников композитора.

Ну, того же самого Рождественского трудно было не узнать, тем более что перед записью своего выступления я успел познакомиться и немного поболтать с поэтом. Меня больше заинтересовал второй персонаж из свиты Тухманова. Вернее, вторая, поскольку это была женщина примерно моего возраста. Невысокая кареглазая девушка чертовски кого-то мне напоминала, но, сколько я ни старался, так и не мог вспомнить кого.

— Хорошее выступление, Валера. Рад, что Давид Григорьевич не ошибся с выбором исполнителя новой песни, — похвалил меня Роберт Иванович, и тут же, словно исправляя свою ошибку, представил спутницу, — Познакомьтесь с моим коллегой. Маргарита Пушкина.

Вот откуда мне знакомо лицо девушки. Это же «мама русского тяжёлого рока».

«Ария», «Автограф», «Мастер», «Кипелов», «Рондо», «Карнавал»…

Можно бесконечно долго перебирать названия коллективов и не понимать, что их связывает, но достаточно услышать фразу «Сводит с ума улица Роз», как сразу всё встанет на свои места. Кстати, «Замыкая круг» тоже Пушкина написала.

Кабы знать заранее, что мне предстоит встреча с женщиной, известной моему поколению побольше, чем тот же Рождественский, я бы хоть какие-то песни и стихи из ранней Пушкиной нашёл. Ну, хотя бы для того, чтобы показать поэтессе, что я знаком с её творчеством. Женщина, можно сказать, легенда, а я стою, глазами хлопаю и не могу соответствующих моменту слов подобрать.

К счастью, на выручку подоспел Рождественский:

— Валера, Давид Григорьевич рассказал мне, что ты текстовика для своих композиций ищешь. Вот я и решил вас познакомить. Вдруг у вас с Ритой сложится творческий тандем?

— Вполне может быть, — кивнул я уверенно в ответ.

Было дело. Задал мне в одной из бесед Тухманов вопрос, почему я пишу только инструменталку, на что я ему ответил тогда, мол, поэта-песенника не ещё встретил. Вот только я, в отличие от Давида Григорьевича, тому разговору значения не придал и забыл про него давно.

— Маргарита, Вы как пишете? На готовую музыку или есть уже готовые тексты? — поинтересовался я у поэтессы, — Просто я не был готов к подобной встрече, и свою музыку сейчас не смогу показать.

— Такого, чтобы легло на музыку, у меня пока нет. В следующий приезд в Москву захватите «рыбу», а номер своего телефона я вам запишу, — полезла в висевшую на плече сумочку девушка.

— Пошёл процесс, — подмигнул Рождественский Тухманову, — А ты говорил: «разные города… как будут общаться».