Михаил Веллер. Приключения майора Звягина
«Делай что должен, и будь что будет». Рыцарский девиз
«Надежда в Бозе, а сила в руце». Надпись на клинке гетмана Мазепы
Вместо прологаСвоя рука – владыка
– Леня, ты совсем не интересуешься перестройкой, – упрекнула жена из‑под вороха газет, в то время как телевизор сулил крушение Ленинграда по всем статьям вплоть до кислородного голодания. – Да, – флегматично согласился Звягин, – я совсем не интересуюсь перестройкой. – Он перелистнул атлас кошек, изданный в ГДР, которая ныне уже не существовала. – Ты знаешь, чем отличается сиамская пуховая от сиамской короткошерстной? – Ты аполитичен! – с негодованием констатировала жена. – Я аполитичен, – кротко кивнул Звягин, любуясь кошачьим портретом. – А в газетах пишут… – Я знаю, что пишут в газетах. – Что же? – Все то же. – А именно? – Что жрать нечего. Что Союз разваливается. Что экономика впадает в столбняк. Что выгоны не разгружены, депутаты продажны, прошлое трагично, будущее мрачно, а вообще я не люблю коллективных неврозов. – А что ты любишь? – поинтересовалась жена. – Чтобы было интересно. И лечить людей. Первое – от характера, очевидно, второе – от профессии. – А это тебе не интересно?! – и она, с характерными интонациями учительницы с двадцатилетним стажем, стала читать о благополучном пенсионерстве палача, пытавшего Вавилова. – Я бы его убила! – с прямотой звенящей юности отчеканила дочка, появившаяся в дверях. – М‑да? – зевнул Звягин. – И как же бы ты его убила? – Расстреляла! – Из чего? Из косметички? Всклубился легкий семейный спор о преступлении и наказании, причем насколько агрессивна и непримирима была женская часть семьи, что школьница, что школьная учительница, настолько же добродушен и покладист был муж и отец семейства. – Можно подумать, ты не носил офицерскую форму! – Что выдавали, то и носил. – Как ты можешь, с твоим равнодушием к людским страданиям, быть врачом! – Легко и беззаботно. Тут главное – хорошо выспаться, – и Звягин поднялся с любимого дивана и проследовал в спальню. – Жду жену с первым дилижансом! – крикнул он оттуда. Утром, вскочив бесшумно (разминка, душ, кофе – было воскресенье, и домочадцы отсыпались), он перелистал газеты, пробежал давешнюю заметку и задумался коротко: в глазах проявлялась улыбка угрюмая. На «скорой», если воскресенье выпадает на середину месяца и погода приличная – чтоб меньше автослучаев, можно и расслабиться слегка: в свободное время, давно зафиксировано, людям реже требуется срочная медицинская помощь. Судачили – надоело: – У «Гостиного» болгарские по три ре пачка – всегда… – И чуть не сотня случаев по городу – потравились все этим узбекским виноградом. – Продовольственные поставки в рамках джихада!.. – Я все понимаю, но почему шапок‑то нигде нет!.. – И что поразительно: бензина нет – а автослучаев больше… Выехали на вызов, шофер музыку врубил, фельдшер подремывал в салоне – молод, явно нажрался вчера, в субботний‑то вечер, несмотря на дефицит спиртного; дефицит женщин ему, судя по темпераменту, слава Богу, не грозит. – Гриша, – обернулся Звягин, – ты знаешь, что в старые времена говорилось: врач не стал врачом, пока не заполнил своими пациентами кладбище? – То‑то на кладбище очереди, – отозвался Гриша. |
