— О, я чуть было не сказала глупость, лучше не продолжать. Но какие прелестные манеры у мисс Мертон. Не правда ли, Грация?

— Если сказать правду, то мне именно не нравится, что ее манеры слишком уж хороши. Все, что неестественно, меня отталкивает.

— Может быть, это нам так кажется; для тех же, кто привык к таким манерам, было бы неприятно встретить отсутствие их.

Я знал, в чей огород бросался камешек, и мне трудно было сдержаться, а потому, под благовидным предлогом, я поспешил уйти от них. На набережной я натолкнулся на мистера Гардинга, который искал меня.

— Идите скорее, Мильс, — сказал он мне, — я давно вас тут поджидаю, мне необходимо серьезно переговорить с вами. Со всех сторон я слышу о вас только одно хорошее, и я теперь убежден, что вы прекрасный моряк. Много значит, что вы, в ваши годы, управляли целый год судном, ходящим в Индию. Я только что разговаривал с моим хорошим другом, Джоном Мурреем, одним из первых негоциантов Соединенных Штатов, и вот что он мне сказал про вас: «Раз это такой способный малый, надо дать ему ходу: купите ему судно; когда ему придется заботиться о своих собственных интересах, тогда из него выработается дельный человек». Я уже давно подумывал об этом, и еще месяц тому назад наметил для вас подходящее судно: если вам улыбается эта идея, то я его куплю для вас.

— Но хватит ли у меня денег на покупку судна, дорогой мой Гардинг?

— Об этом не беспокойтесь. Пойдите посмотреть его; если оно вам понравится, значит, дело решено.

То судно, которое я смотрел для себя, было все обито и скреплено медью и вмещало пятьсот тонн. Оно имело скорый ход, и ко всему этому было построено в Филадельфии, что в 1802 году придавало ему особенную цену. Оно уже совершило плавание в Китай, называлось «Авророю»; на носу его красовалось изображение богини.

Результатом моего осмотра «Авроры» и тех сведений, которые я собрал о ней, было то, что мы в конце недели купили судно.

И в тот же день, как я вступил во владение «Авророю», ко мне явились уже с различными предложениями в разные места. Мне пришлось выбирать между Голландией, Францией, Англией и Китаем. Посоветовавшись с опекуном, я остановился на Франции. В качестве лейтенантов я пригласил к себе Талькотта и еще одного филадельфийца, Вальтона, и мы приступили к нагрузке.

А пока я намеревался посетить Клаубонни и повеселиться там по этому случаю.

Я предложил Мертонам погостить у нас на ферме. Эмилия, которая чувствовала себя в блестящем обществе, как рыба в воде, с удовольствием согласилась приехать к нам, что меня очень удивило.

Когда все приготовления были окончены, я попросил Руперта не расстраивать нашей компании, зная, что его будет недоставать для Грации и Люси.

— Милый друг, Мильс, — ответил мне, зевая, молодой юрист. — Бесспорно, Клаубонни прелестное местечко, но после Нью-Йорка оно невыносимо. Мы здесь ни в чем не нуждаемся. Миссис Брадфорт так любит нас и заботится о нас. Вот уже два года, как она дает мне по шестисот долларов; Люси она делает поистине царские подарки.

Это открытие крайне поразило меня, так как Руперт, оказывается, не стесняясь, пользовался в то же время тем кредитом, который я ему устроил перед отъездом у моих судохозяев.

— Очень жаль, что вы не едете с нами, — сказал я, — так как я рассчитывал, что и Мертонам будет веселее в нашем обществе.

— Мертонам! Но неужели они поедут на лето в Клаубонни?

— Они едут с нами завтра.

— Кстати, Мильс, я должен сказать, что единственное, что вы извлекли хорошего из всех ваших путешествий, это знакомство с мисс Мертон. Ее взгляды удивительно правильны.

— Разве она говорила с вами о моей профессии?

— Как же, не один раз, и всегда с сожалением.