Изменить размер шрифта - +

Темнота вынудила прекратить бой.

Каждая сторона стала на биваках, где была, и запылали костры.

Не теряя времени, Людвиг велел своим стрелкам сходить один за другим по крутой тропинке, открытой Оборотнем. Он пользовался темнотой, пока не взошла луна. За собою он оставил всего двадцать пять человек, поддерживать бивачные огни и наблюдать за неприятелем, кроме того, он предписал им держаться тут как можно долее.

Те повиновались буквально.

Как скоро взошла луна, немцы попытались захватить неприятеля врасплох, но, встреченные бойким огнем, вынуждены были отступить. Три раза в течение ночи они пытались овладеть укреплениями, все без успеха.

За час до рассвета вольные стрелки, находя, что сделали довольно и оставаться долее было бы отвагою бесполезной, отступили в свою очередь и спустились по отвесной дорожке, настоящей козьей тропинке, доступной для одних горцев.

Едва рассвело настолько, что можно было различать предметы, как пруссаки сделали общее нападение и пустили в ход пушки.

Не получая ответа и опасаясь какой-нибудь дьявольской выдумки вольных стрелков, они не бросились очертя голову на приступ, а, напротив, отступили, чтобы принять самые тщательные меры против всякой случайности. Это и дало вольным стрелкам время укрыться от их преследования и примкнуть к товарищам.

Когда, наконец, последние меры были приняты, пруссаки бросились на приступ и вмиг были на верху баррикад с оглушительными «ура».

Они так и оцепенели от изумления, когда перед ними не оказалось ни души. Вольные стрелки уже скрылись все до одного.

Но вскоре изумление превратилось в ярость, когда пруссаки заметили тропинку, по которой неприятель ушел.

Тропинка это была нечто вроде пропасти, один вид которой заставлял пятиться от ужаса самых храбрых солдат.

Офицеры видели в свои зрительные трубы, как вольные стрелки сбегали с горы, словно серны, то, скользя вниз, то ухватываясь за кусты и выступы скал. Итак, они, несомненно, бежали этим путем, да другого и не оказывалось.

Гнаться за ними было невозможно, особенно с кавалерией и артиллерией.

С минуту начальник отряда думал спуститься по проезжей дороге, но там не было никаких следов прохода войска или обоза, да и направление этого пути казалось диаметрально противоположно тому, по которому ушли вольные стрелки.

Смущенные и пристыженные тем, что еще раз были введены в обман чертями-волонтерами, насмехавшимися над ними с возмутительным нахальством, пруссаки с страшными ругательствами вернулись назад отыскивать дорогу, которая навела бы их на след неуловимых противников, и клялись отмстить им примерно, как только они попадут им в руки.

 

ГЛАВА XXIV

Брошенная деревня

 

Прошло три дня после событий, описанных в предыдущей главе.

Было около трех часов пополудни, хотя казалось гораздо позднее, так становилось темно. С самого утра вьюга яростно бушевала на высотах, соседних с Эльзасским Балоном. Низкие тучи грязно-серого цвета тяжело неслись в пространстве. Вихрь с громовым гулом пригибал растрепанные деревья и крутил снег, который валил густыми хлопьями. Крутые склоны гор казались уже только обширным снежным ковром, усеянным там и сям исполинами лесов, похожими на громадные беловатые призраки, в отчаянии ломающие руки с жалобным стоном.

Среди этого хаоса, неустанно крутимого все усиливавшимся вихрем, путешественник ехал на хорошем муле-иноходце едва обозначенною на склоне горы тропинкою, которая прихотливо извивалась по перелескам и буграм. Собственно говоря, нам следовало сказать, что путешественник силился держаться этой тропинки, так как, занесенная снегом, она совсем не была видна, и мул, ослепляемый вьюгой, подвигался вперед с величайшим трудом, спотыкаясь на каждом шагу.

Лица путешественника видно не было; он плотно закутался в широкий и большой плащ, покрытый густым слоем снега, которого он не думал стряхивать.

Быстрый переход