Сестрица Бурка смутилась и опустила глазки под взглядом безухого Удальца, по которому она тайно вздыхала, и который не сегодня-завтра должен был к ней посвататься.

Но медлил, зная, что мамаша с папашей будут очень противиться этому браку, так как рассчитывали выдать замуж дочку за какого-нибудь молодого человека из нашего медвежьего общества.

От смущения Бурка выронила голубиные яйца… Они совсем неожиданно выскользнули у нее из лап и разбились вдребезги, ударившись о земляной пол берлоги.

— Ну ты, медведица косолапая! — рассердился на Бурку папаша, — ишь под потолок выросла, а с хрупкими вещами еще не научилась обращаться, — бранил он растерявшуюся и сконфузившуюся до слез Бурку.

— Не извольте беспокоиться, мы этому горю поможем — с истинно джентльменскою любезностью вступился за мою обиженную сестру Удалец. — Конечно, было бы приятнее принять угощение из таких прелестных ручек. Тут он кинул восхищенный взгляд на мохнатые огромные лапы Бурки, — но если суждено было мне лишиться этого удовольствия, я нечего делать, поступлю иначе. — И, улегшись на пол он стал подлизывать размазанное по полу угощенье своим красным, длинным волчьими языком.

Его примеру последовал и Топтыгин с Хитрулей. Покончив с одним угощеньем, принялись за другое… Лед, поданный на лопухах, пришелся по вкусу одному только старику медведю, для Хитрули и Удальца были поданы свежезадранные утром молодые зайчата.

Когда гости наугощались на славу, снова состоялся совет. Спорили, говорили, опять спорили и, наконец, окончательно решили выпустить меня из берлоги, учить медвежьему ремеслу и всячески сделать из меня хорошего, благовоспитанного и умного молодого медведя…

III

Был чудесный солнечный день, когда мы выползли с мамашей из берлоги.

— Сегодня я научу тебя охотиться за медом, — проговорила мамаша, пускаясь со мною въ путь.

Папаша не был с нами, так как теперь у него была новая забота. На руках и на попечении папаши находился Косолап, который еще не был настолько взрослым, чтобы охотиться одному. Что же касается до Бурки, то она никуда не ходила и в качестве взрослой барышни сидела дома и занималась хозяйством поджидая в то же время не явится ли кто-нибудь посвататься за нее.

Ужасно глупые эти девчонки! Ни на что путное не способны! Только сидят сложа ручки а мечтают о женихе. Совсем не то, что мы. Итак, был приятный солнечный летний день, повторяю… Я важно выступал подле мамаши с со знанием полного своего достоинства. — Мне так и хотелось громко кричать о том, что я уже взрослый молодой человек и в первый раз отправляюсь на охоту.

На пути нам попалась старая волчиха. Ее звали Зубоскалка и она пользовалась дурною славой в нашем лесном царстве.

Мамаша даже вздрогнула, встретившись с нею, вздрогнула и попятилась назад.

— Не хорошо это… Не к добру… Не люблю встречаться с Зубоскалкой! — успела шепнуть она мне и так как старая волчиха была уже всего в двух шагах от нас, то мамаша сделала приветливое лицо в ее сторону.

— Ведете сынка на охоту? — спросила, выставляя свои оскаленные зубы волчиха. — Это означало у нее крайне любезную улыбку. — И она помахала хвостиком.

Мамаша кивнула ей в знак ответа и тогда улыбнулась, то есть попросту оскалила зубы.

Так он обе постояли друг перед другом с оскаленными зубами и умильно поулыбались одна другой. Потом Зубоскалка опять повиляла хвостиком.

— Что же, счастливый путь, счастливый путь! — закивала она мордой. И то сказать, когда имеешь таких прелестных детей — старость пугать не может. Дети прокормят. Вы очень счастливая мать! — произнесла Зубоскалка, с томностью глядя на мою мамашу.