– Темза! – воскликнул Ричи с невыразимым презрением. – Господь с вами, ваша честь, у нас в Эдинбурге есть река Лейт и озеро Нор‑Лох!

– И ручей По Берн, и Каменные Пруды, и Гусиная Лужа, врун ты этакий! – продолжал мейстер Джордж на чистейшем шотландском наречии. – Вот такие бродяги, как ты, своим враньем и хвастовством позорят всю нашу страну.

– Да простит меня бог, сэр, – промолвил Ричи, весьма удивленный неожиданным превращением мнимого южанина в прирожденного шотландца. – Я принял вашу честь за англичанина! Но мне кажется, нет ничего плохого в том, что я встал на защиту чести своей родины в чужой стране, где все поносят ее.

– И ты воображаешь, что защищаешь честь своей родины, показывая всем, что один из ее сынов – хвастливый лгун? – воскликнул мейстер Джордж. – Ну, ну, не обижайся. Раз ты нашел земляка, значит нашел и друга, если ты заслуживаешь этого и в особенности если ты будешь говорить мне только правду.

– А что мне за прибыль врать, – ответил достойный сын Северной Британии.

– Прекрасно! Тогда начнем, – сказал мейстер Джордж. – Я подозреваю, что ты сын старого Манго Мониплайза, мясника у Западных ворот.

– Да вы, я вижу, настоящий колдун, ваша честь, – сказал Ричи, ухмыляясь.

– Как же ты осмелился выдавать его за дворянина?

– Не знаю, сэр, – сказал Ричи, почесывая затылок. – Я много слышал о графе Уорике из здешних мест – Гай, что ли, зовут его, – говорят, он прославился здесь тем, что убил много рыжих коров, боровов и прочей живности, а уж мой‑то отец, я думаю, побольше, чем все бароны Англии, убил на своем веку коров да боровов, не говоря уж о быках, телятах, овцах, баранах, ягнятах и поросятах.

– Ну и плут же ты, – сказал мейстер Джордж. – Попридержи свой язык и не дерзи. Твой отец был почтенным горожанином и старшиной гильдии, Мне очень неприятно видеть его сына в таком бедном одеянии.

– Да, неважная одежонка, сэр, – сказал Ричи Мониплайз, оглядывая свое платье, – очень неважная. Но это обычный наряд сыновей бедных горожан в нашей стране – подарок тетушки Нужды. С тех пор как король покинул Шотландию, в Эдинбурге не осталось ни одного покупателя. У Кросса сено косят, а на Сенном рынке богатый урожай порея. Там, где стояла лавка отца, такая густая трава выросла – на всю скотину хватило бы, что мой отец зарезал.

– К сожалению, все это верно, – сказал мейстер Джордж. – В то время как мы здесь наживаем богатства, у нас на родине наши старые соседи и их семьи умирают с голоду. Не мешало бы нам почаще вспоминать об этом. А теперь, Ричи, расскажи‑ка мне откровенно, как тебе проломили голову?

– Расскажу все как было, сэр, – ответил Мониплайз. – Иду это я по улице, и все‑то меня задевают и смеются надо мной. Ну, думаю, вас много, а я один, мне с вами не совладать. Но попадись мне кто‑нибудь из вас в Барфордском парке или у Веннела, тут бы он у меня по‑другому запел. Идет мне навстречу какой‑то старый черт, горшечник; купи, говорит, горшок для своей шотландской мази. Я, конечно, оттолкнул его, и этот дряхлый черт как грохнется прямо на свои горшки, ну и побил их порядком. Здесь такая кутерьма поднялась… Если бы эти два джентльмена не вступились за меня, тут бы мне и крышка. И только они взяли меня за руки, чтобы вытащить из драки, тут меня матрос какой‑то, левша, так огрел, что у меня голова затрещала.

Мейстер Джордж посмотрел на подмастерьев, как бы спрашивая у них, правда ли это.