Под деревьями темно, как в колодце. Луны недостаточно, чтобы осветить всю чащу.
— А кстати, чем занимаются наши друзья-папуасы? Их что-то не слышно.
— Тем же, чем и мы: подтянули животы. Они на другом конце хижины, сидят на корточках вокруг огня, заслоненного листьями саговых пальм.
— Нет, это долго продолжаться не может, и если мы не попробуем выбраться, то придется съесть друг друга.
— А все оттого, что райские птицы завели нас так чертовски далеко.
— Да. Мы готовили их для небольшой трапезы. Что делать? Приходится покориться.
— Как жаль, что у нас не осталось дюжин двух или трех этих маленьких птичек. Теперь они были бы кстати.
— И хоть бы сотню-другую килограммов саго! Недостаток воды хоть и чувствовался бы, но ничего, можно было бы подождать.
— А при голодовке роковая развязка неизбежна.
— Ты видел, с какой отвратительной жадностью смотрели папуасы на нашего бедного Виктора?
— Тсс!.. Пусть мальчик ничего не подозревает. Но я не советовал бы им дотрагиваться до него, а не то придется отведать несколько унций свинца. У меня, к счастью, цел еще револьвер американца. Первого, кто осмелится прикоснуться к мальчугану…
— Пьер!
— Я здесь…
— Я попробую заснуть, а ты поглядывай. Нашим союзникам я доверяю так же мало, как и осаждающим. Когда твое дежурство закончится, я тебя сменю.
И Фрике, который, как и его товарищи, уже три дня успокаивал голод листьями, растянулся на рогоже.
Что же произошло с того момента, как папуасы, окончив охоту и обработав шкурки райских птиц, готовились приняться за завтрак?
А вот что.
Жаркое уже поспевало, охотники сидели на корточках — любимая их поза, даже тогда, когда есть на чем сидеть. Шла веселая беседа. Черные лица расплывались в широкую улыбку: охотники мечтали о стеклянных бусах, о топорах с разукрашенными рукоятками и особенно о многочисленных бутылках с огненной водой, которые они рассчитывали получить от малайских торговцев в обмен на шкурки райских птиц. Ни дать ни взять, как в басне «Разбитый кувшин».
Вдруг в лесу послышался шум как будто от быстрого бега. Все мигом вооружились. Шум усилился. Можно было подумать, что это бежит зверь, настигаемый охотниками. Из чащи появился человек, в котором Узинак признал своего. Несчастный едва дышал и был весь взмылен. Стараясь унять кровь, лившуюся из раны на груди, он с трудом прохрипел упавшим голосом:
— Гуни!.. Гуни!.. — так папуасы называли пиратов.
В ту же минуту он свалился с ног, как воин-марафонец. Только, увы, весть была не о победе.
Упоминание о гуни напугало охотников. Если пираты напали на деревню, то невозможно вернуться на берег. Нужно бежать подальше в лес и спрятать в безопасное место богатую добычу, доставшуюся утром.
Два человека быстро подняли и понесли раненого: один за руки, другой за ноги. Третий схватил кушанье, и вся толпа, включая европейцев и китайца, ушла подальше от врага. Через полчаса быстрой ходьбы они оказались на прогалине. У опушки стоял большой покинутый дом. Беглецы взобрались на него с ловкостью обезьян, едва успев на ходу запастись несколькими кокосами и бананами. Этого было очень мало, но времени не было, враги были близко. Однако охотники успели укрыться от преследователей. Теперь им страшны были только голод и жажда.
Раньше мы уже описывали болотные дома, выстроенные на сваях, которые, будучи отделены от земли и от воды, совершенно недоступны. Не менее любопытны и жилища, выстроенные на твердой земле: в случае нужды они тоже могут служить настоящими крепостями.
Смелость и легкость этих построек невероятны. Глядя, как они лепятся на высоте от четырнадцати до шестнадцати футов, невольно спрашиваешь себя: как это их не унесет ветром? Тяжелые, прочные сваи заменяются здесь длинными и тонкими жердями, искусно перекрещенными между собой и связанными в местах соединений лианами так, чтобы взаимно поддерживать друг друга. |