Крик гнева вырвался из груди Ратэна, и почти одновременно раздались торжествующие вопли Гардафура — со всех ног мчался он к крысоловке вместе с принцем Кисадором.

Напрасно Ратэн яростно тряс решетку, пытаясь ее сломать, все было тщетно. Тогда он бросился бежать по главной улице Ратополиса, чтобы вызвать подмогу.

А тем временем злодеи извлекли Ратину, и принц склонился перед ней в галантном поклоне.

— Наконец-то ты в моих руках, малышка, уж теперь не убежишь.

VII

Дом, где обитала семья Ратон — прекрасный голландский сыр, — был один из самых великолепных в Ратополисе. Салон, столовая, спальни, а также все остальные комнаты отличались отменным вкусом. Дело в том, что семейство Ратон принадлежало к городской знати и пользовалось в Ратополисе всеобщим уважением.

Возвратившись в прежнее состояние, папаша Ратон, этот мудрый философ, ничуть не возгордился. Он остался таким же, как раньше, — истинным мудрецом, исполненным достоинства и скромности, так что Лафонтен вполне мог бы удостоить его звания президента Совета Крыс — ведь и в самом деле многие земляки спрашивали у него совета. Вот только подагра одолевала папашу Ратона, и теперь он ходил, опираясь на костыль, если только болезнь не приковывала его к большому креслу. В сей напасти премудрый муж обвинял сырость; недаром же ему пришлось не один месяц провести па мели Самобрив. Папаша Ратон ездил лечиться на воды, причем самые лучшие, но вернулся оттуда еще более нездоровым. Это было весьма прискорбно, ибо подагра делала его как бы недостойным дальнейших превращений. Метампсихоз не распространялся на тех, кто подвержен подагре — болезни богачей, следовательно, Ратону самой судьбой предназначалось оставаться крысой — во всяком случае, до тех пор, пока он не излечится от недуга.

Но мамаша Ратонна оказалась неспособной отнестись к несчастью философски. Как, у будущей гранд-дамы супруг — обыкновенная крыса да еще прикованная к креслу?! Есть от чего сгореть со стыда! Она стала невыносимо раздражительной и сварливой, совсем не такой, какой была прежде, — ссорилась с мужем, бранила служанок за плохую работу, хотя сама не объясняла толком, чего, собственно, хочет. Короче, жизнь ее близких превратилась в ад.

— Вам совершенно необходимо вылечиться, мой друг, — говорила Ратонна мужу, — уж я сама позабочусь…

— Да я ничего другого и не желаю, — уверял Ратон. — Но боюсь, это невозможно, придется смириться навсегда остаться крысой…

— Крысой! И я буду вашей женой… Да на что это похоже? А тут еще дочка влюбилась в юнца, у которого ни гроша за душой! Какой позор! А ведь я могу стать принцессой, и тогда наша Ратина тоже станет принцессой…

— В таком случае и я стану принцем, — лукаво усмехался Ратон.

— Это вы-то станете принцем, с вашим хвостом и лапами? Нет, вы только посмотрите на него! Каков красавец!

Вот так мамаша Ратонна ворчала и сердилась целыми днями, чаще всего срывая зло на кузене Ратэ. Бедный кузен и вправду был смешон и жалок: крыса спереди и рыба сзади. Его хвост мерлана вызывал насмешки окружающих. С таким украшением попробуйте понравиться красотке Ратине или кому-нибудь еще в Ратополисе!

— За что я так наказан? — горевал Ратэ. — Чем прогневал природу?

— Убери-ка с глаз долой свой ужасный хвост! — ворчала в ответ Ратонна.

— Не могу, тетушка!

— Ну так отрежь его! Отрежь, да и все!

Повар Рата вызвался самолично произвести операцию, чтобы использовать пресловутый хвост для своих кулинарных целей. Это было бы изумительное блюдо к праздничному столу!

Праздник в Ратополисе? Ну да! Семейство Ратон собиралось принять участие в народном гулянье и лишь ожидало возвращения Ратины.