Белая пена прибоя на коралловых рифах, тянущихся вдоль покрытого буйной растительностью берега, придавала Момбасе особое очарование.

На рейде стояло несколько кораблей со свернутыми парусами. Большинство из них отличались чистыми формами старинных арабских парусных судов. Казалось, что время здесь остановилось. Как и столетия тому назад, северо‑восточный муссон гнал эти суденышки от берегов Азии в Момбасу, а юго‑западный ветер давал им возможность вернуться к родным берегам. И теперь, как и столетия тому назад, камбузы этих судов, расположенные под полотняными тентами, дышали запахами пряностей, которыми арабы любят приправлять свои блюда.

Томек с любопытством смотрел вокруг. Ведь порт Момбаса отличается интересной, хотя и не всегда героической историей. В течение нескольких веков этот порт был воротами, ведущими во всю восточную Африку. Португальцы, впервые овладев Момбасой, сожгли город до тла, но, благодаря хорошему его положению на главных морских путях, город и порт быстро возродились из пепла. Долгие годы город Момбаса был одним из основных центров торговли рабами. Через этот порт вывезены на далекие континенты мира десятки тысяч черных рабов.

Томек задумался об этом. Он никак не мог представить себе, что именно здесь, в таком очаровательном уголке мира, пролилось столько кровавых слез несчастных рабов.

– Ого, как видно, ты ранняя пташка! – сказал Вильмовский, подходя к сыну вместе с боцманом Новицким и Смугой.

– Я проснулся от того, что прекратился шум машин на корабле. – ответил Томек. – Вот и любуюсь пейзажем и старинными суденышками в порту. Думаю, не возили ли на них купленных в Африке невольников.

– Я в этом почти уверен, – вмешался боцман Новицкий и, немного помолчав, добавил:– Я слышал, браток, что в Момбасе еще и теперь существует невольничий рынок, на котором торгуют живым товаром. Если хочешь, то за рулон ситца можешь здесь купить себе негра или негритянку.

– Неужели это в самом деле возможно, папа? – спросил Томек, который не очень доверял словам шутника‑боцмана.

– В 1845 году англичане, во исполнение постановлений договора пяти европейских держав, Англии, Австро‑Венгрии, Пруссии, России и Франции (хотя последняя не ратифицировала его), потребовали от местного султана прекратить вывоз рабов из восточной Африки. Заключить договор было однако легче, чем принудить работорговцев из разных стран прекратить их доходную торговлю. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в этой стране до сих пор процветает работорговля, – ответил Вильмовский.

Дальнейших разъяснений Томек уже не просил, потому что его внимание привлек катер, на котором прибыли английские портовые чиновники. Благодаря рекомендательному письму Гагенбека, хорошо известного англичанам, Вильмовскому удалось быстро закончить все таможенные формальности, и вскоре охотники получили возможность сойти на берег.

В порту царило оживление. Негры и арабы разгружали и нагружали суда; среди множества тюков с товарами играли толпы грязных, взлохмаченных, полунагих ребятишек. Рыбаки выносили на берег корзины, наполненные огромными крабами, неуклюже ворочавшими длинными клешнями. Наблюдения Томека были прерваны подошедшим к ним высоким, худым человеком.

– Простите, имею ли я честь приветствовать господ Вильмовского и Смугу? – спросил незнакомец, приподнимая пробковый, колониальный шлем.

– Вы, наверное, господин Хантер? Мы ожидали, что вы встретите нас в порту, – вопросом на вопрос ответил Вильмовский, протягивая незнакомцу руку. – Вот остальные наши товарищи: Смуга, боцман Новицкий и мой сын Томек.

Хантер со всеми вежливо поздоровался. Он был профессиональным проводником по экваториальной Африке и прекрасным звероловом.