— Какая красивая река, — говорил Михаил Цорн своему другу Вильяму, в то время как матросы готовили лодку для переправы на другой берег.

— Очень красивая, но трудная для переправы, — отозвался Вильям Эмери. — Век таких быстрых потоков краток, и они вовсю наслаждаются жизнью! Через несколько недель, с наступлением засушливой поры, в русле этой речушки, быть может, едва останется воды, чтобы напоить караван, а сейчас — какое стремительное, почти непреодолимое течение! Поток торопится бежать, он скоро иссякнет! Таков, дорогой мой коллега, закон физической и духовной природы. Однако не будем терять время в философских размышлениях. Лодка уже готова, и я не прочь посмотреть, как она справится с этой стремниной.

В несколько минут резиновая лодка, развернутая и натянутая на каркас, была спущена на воду. Она ждала своих пассажиров у спуска, возле пологого склона каменистого берега из розового гранита. В этом месте вода благодаря встречному течению перестала бурлить и спокойно колыхала тростники, росшие вперемешку с другими береговыми растениями. Поэтому погружение в лодку оказалось делом нетрудным. Инструменты положили на самое дно, на охапку травы, чтобы предохранить их от ударов. Пассажиры заняли места так, чтобы не мешать движению двух весел в руках у матросов. Бушмен сел на корме и взялся за руль.

Этот туземец был «foreloper» каравана, то есть «человек, который начинает движение». Охотник рекомендовал его как ловкого, часто имевшего дело с африканскими стремнинами рулевого. Туземец знал несколько слов по-английски, он посоветовал пассажирам соблюдать полную тишину во время переправы через Нозуб.

Канат, удерживавший лодку, отпустили, и гребцы быстро вывели ее из-под берега. Все сразу ощутили силу течения, которое через сотню ярдов превратилось в быстрину. Распоряжения, отдаваемые «форелопером» двум матросам, исполнялись в точности. То надо было поднять весла, чтобы не ударить по полузатопленному в воде дереву, то, наоборот, грести сильнее, чтобы преодолеть водоворот, образованный встречным потоком. Когда же скорость становилась слишком большой, гребцы сушили весла, отдав легкое суденышко во власть течения, лишь стараясь удерживать его в равновесии. Держа руку на руле, сидя неподвижно и зорко всматриваясь вперед, туземец вовремя предупреждал любую опасность. Европейцы следили за развитием событий с легким беспокойством. Они чувствовали, с какой неодолимой мощью несет их тот бурный поток. Полковник Эверест и Матвей Струкс смотрели друг на друга, не размыкая губ. Сэр Джон Муррэй, неразлучный со своим ружьем, крепко зажатым между ног, рассматривал многочисленных птиц, в полете касавшихся крылом поверхности воды. Оба молодых астронома без страха и опасений разглядывали берега, проплывавшие мимо с уже головокружительной быстротой.

Вскоре хрупкое судно достигло настоящей стремнины. Пересечь ее можно было только наискось, чтобы достичь более спокойных вод противоположного берега. По приказанию бушмена матросы еще сильнее налегли на весла. Но, несмотря на их усилия, лодку понесло по течению. Она уже не слушалась ни руля, ни весел, и, стоило ей натолкнуться на выступ берега или ствол дерева, она бы неминуемо перевернулась...

Никто из сидевших в лодке не проронил ни слова.

«Форелопер» привстал со своего места. Он мог только наблюдать за движением судна, но не мог ни изменить его направления, ни сбавить скорости, равнявшейся скорости потока. Впереди, ярдах в ста от путешественников, показался какой-то кусочек суши — опасное нагромождение камней и деревьев, возвышавшееся над поверхностью реки. Миновать его было невозможно. Через несколько секунд лодка врезалась в островок.

Удар оказался не такой силы, как можно было бы ожидать. Судно накренилось, зачерпнув несколько пинт воды, но пассажиры смогли удержаться на местах.