— Я скажу, отец, что все белые люди — наши враги. Они нарушают договор, захватывают наши земли, похищают у нас женщин, убивают нас, где только могут, и вообще хотят истребить всю нашу расу. Мы должны их уничтожать, если не хотим сами быть уничтоженными. Если я имею перед вами хоть какие-нибудь заслуги, много лет пробыв рядом с вами и начальствуя над вашими воинами, то я прошу себе награды: прошу предать смерти обоих этих белых.

Глава XVI

Дела идут все хуже и хуже. — Кровавый Череп не выпускает из рук добычи. — Андрэ защищается. — Французы в Канаде. — Напрасное красноречие. — Смертный приговор. — Новые мечты о побеге. — Вывший медиум. — Сюрприз. — Экзамен. — Подвиги стрелка. — Всадник, каких мало. — Восторг. — Фрикэ и Андрэ получают приглашение стать индейцами.

Такая постановка вопроса, какой ее сделал мстительный сиукс, чрезвычайно затруднила решение совета и оказалась очень опасной для французов.

Участь американца вожди решили легко: они знали, что он — старинный и заклятый их враг, и нисколько не переживали за него. Они считали себя вправе поступить с ним так, потому что и он, в случае чего, поступил бы с ними не лучше. По отношению к нему совесть у них была вполне спокойна.

Но Фрикэ и Андрэ — другое дело.

Краснокожие редко встречали таких путешественников, как французы. Они интуитивно чувствовали, что эти люди незаурядные, не похожие на других и что их следовало бы оставить в покое, тем более что они были гостями «каменных сердец», а с «каменными сердцами» эти индейцы были в мире… Кроме того, им лично был симпатичен Фрикэ с его физической силой и фокусами.

С другой стороны, Кровавый Череп среди них, а также и у соседних племен слыл весьма влиятельным человеком. Отказывать ему тоже не следовало бы.

Случай был очень трудный.

Слепой Бобр счел самым разумным затянуть окончательное решение. Он сказал после долгой паузы, во время которой полковник переводил французам слова сиукса:

— Белые охотники слышали, что сказал Кровавый Череп. Пусть они отвечают откровенно и смело. Уши вождей открыты для всякого слова правды.

Андрэ, до сих пор спокойно молчавший, знаком показал, что желает говорить.

— Отец, — сказал он своим приятным голосом, — и вы, мои братья, выслушайте меня. Хотя мы и не принадлежим к американскому народу, к тем людям, которых вы называете Длинными Ножами, тем не менее по крови и но цвету кожи мы с ним братья, подобно тому, как все краснокожие — тоже братья между собой. Мы не отделяем себя от того человека, который переводит вам мои слова, мы не хотим для себя никаких преимуществ перед ним. Мы с ним познакомились совсем недавно, но он был нашим верным проводником среди опасностей, жил одной жизнью с нами, ел с нами хлеб, пожимал нам руки. Он такой же белокожий, как и мы. Или и мы умрем вместе с ним, или вы выпустите и его на свободу.

— Сэр, — перебил американец, — я должен вас предупредить, что на краснокожих это не подействует. Я их знаю. Вы только напрасно погубите себя, а меня не спасете.

— Не мешайте мне говорить, полковник, и переводите точно. Я исполняю то, что считаю своим долгом, а долг для меня превыше всего… Слышит ли меня отец и братья мои? — спросил он невозмутимо сидевших индейцев.

— Слепой Бобр, понимает Белого Охотника, и уши моих сыновей также открыты.

— А-гу! — подтвердили сахемы,

— Теперь вы знаете наши мысли. Узнайте же, кто мы такие и зачем здесь. Мы — французы. Не может быть, чтобы вы не слышали про этот народ, издавна принимавший участие в судьбе людей краснокожей расы.