— Никогда не освоюсь с такими обычаями, — ворчал недовольный Фрикэ. — Как не похожи эти особы на веселых и милых кумушек у «каменных сердец»! К счастью, я не намерен задерживаться здесь долго. Как вы думаете, Андрэ?

Хотя французы и не рассчитывали на полную свободу, но все же ожидали, что некоторая самостоятельность будет им предоставлена. Но они очень ошиблись. Хитрый старик не отпускал их от себя ни на шаг. К надзору за будущими зятьями он привлек также трех своих сыновей, рослых парней атлетического вида, в честь которых и мать их получила свое прозвище Матери Трех Силачей. Воспылав внезапной нежностью к своим будущим шуринам, краснокожие парни не отходили от них ни на минуту. Кроме того, к хижине то и дело подходили соседи, друзья, родственники, так что французы все время находились под самым бдительным надзором, исключавшим возможность всякой попытки к бегству.

День закончился обжорством и пьянством, любимым занятием индейцев, обладающих способностью глотать жидкую и твердую пищу в невероятном количестве.

Наступила ночь. Надзор сделался еще строже. Десять воинов с оружием в руках, потрезвее других, разместились вокруг хижины. У Кровавого Черепа тоже шел пир горой, и его хижина тоже охранялась.

Взбешенные Андрэ и Фрикэ провели тревожную ночь. Почти всякая надежда у них исчезла.

Настало утро, а с ним и роковой час для американца.

Старый вождь объявил французам, что не пустит их смотреть на казнь товарища: они могут не выдержать страшного зрелища. К его изумлению, они выразили непременное желание присутствовать при казни. Старик старался их отговорить.

— Ведь мы же теперь члены вашего племени, — возражал Андрэ. — Мы имеем такие же права, как и другие воины.

Старый вождь уступил, но его подозрительность только усилилась.

При себе у французов было только по ножику, украденному в хижине, но они решились на отчаянную попытку, которая заведомо имела мало шансов на успех.

Вскоре появился выведенный из хижины полковник, окруженный ревущей толпой, буквально не помнящей себя от ярости.

Он был очень бледен, но спокоен и шел гордо, со скрученными сзади руками и спутанными ногами, так что походка его была затруднена. Увидев французов, он вздрогнул и произнес, обращаясь к Андрэ, несколько слов по-английски, но проглотив при этом некоторые слоги, так что индейцы его не поняли:

— Спасибо, что вы пришли. Вы можете оказать мне огромную услугу. Сократите мою пытку. Когда меня привяжут к столбу и сделают мишенью для выстрелов, но так, чтобы ни одна пуля не задела серьезно, тоже вызовитесь пострелять. Вам не откажут. И убейте меня наповал.

— Не теряйте надежды, мой друг, — отвечал сдавленным голосом Андрэ, хотя и сам уже ни во что не верил.

Палачи грубо потащили ковбоя дальше, и его загородила плотная толпа.

Вот и место казни: площадка, на ней темно-красный столб.

Странное дело: индейцы, обычно большие любители подольше помучить человека, на этот раз почему-то торопились, и в особенности сам Кровавый Череп. Не мог же он опасаться, что жертва от него ускользнет? Для этого не было никаких оснований. Скорее всего тут была иная причина: племя находилось не на своей земле, а на земле мирных индейцев, которые могли появиться в любой момент и помешать казни, чтобы не навлечь на себя репрессий со стороны американского правительства.

Кровавый Череп схватил пленника, опрокинул его на землю, раздел донага и с помощью нескольких палачей-любителей растянул ему руки и ноги, привязав к четырем кольям.

Не было предварительной стрельбы в цель ни из ружей, ни из лука. Приступили прямо к делу.

Кровавый Череп разложил на обнаженной груди пленника от плеч до пояса небольшой костер из веток смолистого дерева, поджег этот костер в трех или четырех местах.