Сложнее всего было объяснить доктору, приятному мужчине лет пятидесяти с пенсне на носу и с дурацким полосатым зонтиком в руках, что произошло. На вопрос, а как же Ваня так неудачно, я произнесла следующий текст, с первых слов почувствовав, что несу полную ахинею.

– Ваня упал с дерева.

– Но позвольте, зачем он туда забрался так поздно?

– За цветами...

– В каком смысле «за цветами»?

– Э-э-э, ну мы, в общем, мы ловили воров. Вернее огородных налетчиков. Они все время обдирают помидоры с огурцами, вот мы и решили это прекратить. В этот раз они, почему-то взяли только два гладиолуса.

– Ириса, – простонал с кровати Ваня.

–Ну, ириса. Мы сотворили приведение, оно загнало их на грушу, ну, ту самую высокую.

– Магдалена, – скорбно прошептал Гарий, хватаясь за сердце.

– Что?

– Сорт груши называется Магдалена редчайший, они вырастают высокие и плоды, как сахарные. Деревце одно во всем городе. А эти изверги, все ветки уже поломали...

Я сглотнула, вот и помогли гостеприимным хозяевам!

– Так вот, – продолжала я, – слезать они не хотели, ирисы отдавать тоже не хотели, тогда Ваня полез к ним на переговоры, оступился, упал, очнулся...

– Ах, ну теперь все понятно, – по лицу доктора было видно, что не понятно ему ровным счетом ничего, но хорошее воспитание и деликатность не позволяют спросить, зачем мы, идиоты, вообще, все это затеяли.

–Ну, что же наложим гипс, – ласково улыбнулся он Ванечке.

* * *

Сон был легкий мимолетный, окутывал меня словно прохладная шелковая простыня, скользил по уставшим за ночь чреслам, изгонял усталость...

Я резко открыла глаза и уперлась взглядом в побеленный потолок, что-то меня потревожило, что-то неуловимое заставило проснуться. Я недовольно повернулась набок, стоило мне сомкнуть веки и задремать, как что-то снова вывело меня из блаженного забытья.

–Да, что же это такое! – буркнула я, недовольно взбила подушку и уткнулась в нее лицом.

«Дзинь» – я резко подняла голову. Что это было?

«Дзинь», – снова зазвенело окно.

«Камушки! – догадалась я. – Кто-то кидает камушки в оконное стекло!» Я поднялась повыше, пытаясь рассмотреть кидающего, но из-за густого тумана, идущего с реки в ранний предрассветный час ничего рассмотреть не удалось.

«Дзинь» – жалобно тренькнуло стекло.

«Ну, держись!» – я со злобным выражением лица распахнула створки, в комнату ворвалась влажная прохлада утра. Я уже открыла рот для гневной отповеди, как между глаз ударил маленький камушек. Я дернулась, схватилась за голову и упала обратно на подушку. «Может, это наши бравые ребятки спустились с дерева, как обезьяны, и теперь жаждут кровавой мести? – озадачилась я, осторожно выглядывая из окна. – Как же они, – при виде стоящего под моим окном мужчины у меня отвисла челюсть, – прошли кордон в виде Тризорки? – по инерции додумала я».

Такого даже мое живое воображение не смогло бы нарисовать, на изумрудной, мокрой от утренней росы траве стоял Арвиль Фатиа собственной персоны, умытый, побритый, в чистой рубахе, даже небольшие стеклышки очков излучали свежесть. Очевидно, у данийцев званые вечера не перерастают в пьяные дебоши, как у людей.

–Чего надо? – грубо спросила хриплым спросонья голосом, чувствуя раздражение усталого, не выспавшегося человека, пробегавшего полночи по малиновым кустам, перед свеженьким, хорошо отдохнувшим гостем.