–Значит так, – начала я загибать пальцы, – «строить глазки» – поняла, «похилее» – поняла, но это твое «по обстановке» мне совсем не понятно! Что это значит?

–Импровизируй, станцуй там, погладь его где-нибудь... – Пан осекся, наткнувшись на мой разъяренный взгляд.

–Где? – прошипела я. – Где мне его погладить? Может быть, мне еще и платье снять?

–Не возбраняется, – кивнул гном.

–Да, пошел ты в баню!

Я встала и скомандовала:

–Иван, за мной абудь ввалиться в комнату вовремя! Пришибу!

Высокие каблуки казались пыточным средством, идти на них было неудобно и больно, колени не разгибались, а ступни горели, как в огне. Люди смотрели на меня с явным неодобрением, скорее всего, «этим» в такое время суток никто не занимался. К моему облегчению на другой стороне улицы я увидела ярко одетую девушку, приняла ее за коллегу и даже посочувствовала про себя горькой доли несчастной, но та уселась в шикарную карету и с недовольным лицом что-то сказала кучеру, тот подобострастно кивнул, а у меня моментально испарились все теплые чувства к ней. Я постаралась распрямить плечики и завиляла бедрами, в результате чего чуть не потеряла равновесие, подвернула ногу и едва не рухнула на брусчатку, покрывая весь мир трехэтажным матом.

Ванечка плелся следом, изредка поскуливая:

– Ну, Ась, ну стой уже здесь, глянь, какая хорошая подворотня, меня здесь никто не увидит.

– Зато мне здесь столб не нравится, – отвечала я, – не принесет он нам денежного клиента.

– Ну, а этот тебе, чем плох? – опять канючил он.

Наконец, я поняла, что если сделаю в этих колодках еще хотя бы шаг, то упаду, и остановилась, едва не обнимая дерево.

– Все, Вань, прячься!

Я встала, скромно потупив глазки, чувствуя себя полной и круглой, как бублик, дурой. Мимо проходили мужчины, никак не реагирующие на мое присутствие. Тогда я решила поменять тактику. Уперла руки в бока, прислонила одну ногу к столбу и энергично захлопала ресницами. Эффект от моих стараний получился нулевой: мужчины шли мимо, а с ресниц осыпалась вся тушь. Я уже пригорюнилась, как за моей спиной раздался надтреснутый бас:

– Сколько?

Передо мной возник гном в грязной тельняшке и стоптанных башмаках, один глаз оказался перевязан черной повязкой, а на руке красовалась татуировка в виде русалки. Я решила, что одного гнома в лице Пана мне хватает под завязку, и демонстративно отвернулась. Прошло два часа, я отшила еще пятерых клиентов: у одних мне лицо не нравилось, у других было денег маловато. Я заскучала. Ноги отваливались, в желудке заурчало. «Не очень-то это интересно», – подумала я.

– Сколько? – послышалось рядом.

Я повернула голову, и сердце пропустило один удар. Передо мной стоял даниец, я это поняла каким-то шестым чувством. Красивый молодой человек лет двадцати шести, с темными волосами и пронзительными фиолетовыми глазами, очень похожими на глаза Анука. У меня заныло под ложечкой.

– А у меня сегодня в первый раз, – выпалила я, хлопая ресницами.

– Ну, пойдем.

– Куда?

– К тебе! – заявил он.

– Зачем? – не поняла я.

– А зачем ты здесь стоишь? – разозлился парень.

– Загораю! – начала свирепеть я. Если я приведу этого товарища в номер, он прибьет и меня, и Пана, и Ваню, и еще сам отнимет наш последний медяк.

– Не пойду!

– Двадцать золотых

– Мало, – я едва не обалдела от собственных слов.