Цены здесь очень высокие — тридцать франков в день, но даже за эти деньги не надейтесь, что слуга почистит вам ботинки, и не думайте, что носильщик мнит о себе меньше, чем вы. Гордись, тебя обслуживает свободный человек! Что касается стола, то он просто отвратителен. Судите сами: вам дают огромную карту, в которой перечислены по меньшей мере шестьдесят блюд; вы можете попросить их все, это не стоит ни одного сантима сверху. Однажды я позволил себе фантазию заказать двадцать. Я сделал заказ, меня посадили одного за круглый стол, вокруг которого легко разместились бы десять человек; через полчаса ожидания появляются заказанные блюда, каждое на отдельном маленьком блюдце, и на все только одна тарелка. Поскольку я француз, то, конечно, требую, чтобы мне блюда подавали постепенно и с отдельным столовым прибором, — напрасный труд: официант не намерен подчиняться моим фантазиям, если он белый и, следовательно, ровня мне. Если он черный, он идиот. Волей-неволей пришлось смириться. На одну тарелку мне кладут порцию со всех блюд: суп из стручкового перца, пирожное, жаркое, конфитюр, ломтик хлеба с маслом, пикули, горчицу, консервы, картошку, арбуз, рагу, сыр, огурцы, пудинг, помидоры, жареные устрицы, галантин и крем; и едят вместе или по очереди одно блюдо за другим эту чудовищную мешанину. Если хочешь выпить, тебе принесут ледяную воду, кофе с молоком, но высшая изысканность, верх хорошего вкуса состоит в том, чтобы разбить в стакан сырые яйца и разбавить их содовой, потом проглотить ужасную желтую смесь: меня пытались убедить, что этот варварский напиток восхитителен; мне даже предложили его попробовать, я заявил, что верю на слово.

Клянусь всем моим соотечественникам, держа руку на желудке, все это неудобоваримо. Надеюсь, что моя откровенность не приведет к дипломатическим осложнениям, но мне трудно простить Америке, что меня здесь так плохо кормили.

Насытившись, что, как вы сами понимаете, не занимает много времени, вы имеете возможность посмотреть, как американцы едят, — вещь действительно очень любопытная, но описанию поддается с трудом. Они едят быстро, поспешно, стремительно; они торопятся, они спешат скорее закончить! Абсолютно так же, как накапливают состояние на Бродвее. Янки ест бодро, увлеченно, усердно; он занимается этим старательно, для него обедать — не удовольствие, а работа: он ест и пьет до пота на лбу. Вилка, нож — это инструменты, помогающие успешно завершить работу, которую он делает в этот момент. И, смотрите, он усердно трудится над бифштексами, проглатывает, не ощущая вкуса, — все, он кончил, обжора!..»

Можно до бесконечности цитировать эту книгу; жаль, не хватает места.

Поль Тутен только что нам показал, как живут в Америке; другой путешественник поведает, как там женятся. Это Стефан Жусслен, опубликовавший недавно том, полный сочных подробностей и оригинальных наблюдений. Его литературный дебют имел вполне заслуженный успех.

Известно, что женитьба в Америке не окружена ни формальностями, ни гарантиями, как в Европе, особенно во Франции. Прежде всего благословение родителей совершенно необязательно, и будущие супруги умеют очень хорошо обойтись без оного, закон этого не требует.

«Вы хотите жениться? — пишет Стефан Жусслен. — Нет ничего проще. Идете в мэрию, заходите в отдел регистрации браков и обращаетесь там к служащему:

— Я бы хотел получить лицензию.

— Отлично, месье; впишите ваше имя и имя вашей будущей супруги и выкладывайте доллар.

Эта маленькая операция закончена, вам после клятвы на Библии, что вы еще не женаты и достигли совершеннолетия, выдают розовую или голубую бумагу, в зависимости от того, какой сегодня день.