Прежде чем заговорить, Франсис немного подумала. Их брак был счастливым, но они редко беседовали по душам, уважая сдержанность друг друга. Даже когда пришла телеграмма о гибели Энтони на фронте, никто из них не потерял самообладания.

Он вскрыл телеграмму, потом посмотрел на жену. «Это…» – начала Франсис. Он опустил голову, затем подошел и вложил телеграмму ей в руку. Некоторое время они стояли молча. Потом Джереми сказал: «Как бы я хотел помочь тебе, дорогая». – «Тебе сейчас не легче, чем мне», – ответила Франсис. Она не плакала, хотя чувствовала ужасную пустоту и боль. «Да… – кивнул Джереми, погладил ее по плечу и двинулся к двери спотыкающейся походкой. – Что тут говорить…»

Франсис была благодарна мужу за чуткость и понимание и разрывалась от жалости к нему, видя, как он внезапно превратился в старика. С потерей сына в ней что-то застыло – природная женская доброта куда-то испарилась. Она стала еще более энергичной и деловитой, и люди начали побаиваться ее беспощадного здравомыслия…

Палец Джереми Клоуда вновь нерешительно скользнул по верхней губе.

– Что-нибудь случилось, Джереми? – внезапно спросила Франсис.

Он вздрогнул, едва не уронив чашку с кофе. Потом поставил ее на поднос и посмотрел на жену:

– Что ты имеешь в виду, Франсис?

– Я спрашиваю, не случилось ли что-нибудь?

– А что могло случиться?

– Было бы глупо тратить время на догадки. Предпочитаю, чтобы ты сам мне рассказал. – Ее голос звучал сухо и деловито.

– Ничего особенного… – неуверенно произнес Джереми.

Франсис молчала, вопросительно глядя на него. Отрицание явно ее не убедило.

На какой-то момент маска непроницаемости соскользнула с лица Джереми, и Франсис едва удержалась от возгласа.

– Думаю, тебе лучше все рассказать, – спокойно заметила она.

Джереми тяжело вздохнул:

– Да, рано или поздно ты все равно узнаешь. – И, помолчав, произнес абсолютно неожиданную фразу: – Боюсь, Франсис, ты заключила неудачную сделку.

Она оставила без внимания непонятный намек – ее интересовали факты.

– Значит, дело в деньгах?

Франсис сама не знала, почему предположила это в первую очередь. Не было никаких признаков финансовых затруднений, помимо вполне естественных для нынешних времен. В конторе Джереми не хватало сотрудников, и они с трудом справлялись с делами, но такое происходило повсюду, а в прошлом месяце многие их служащие демобилизовались из армии. Конечно, Джереми мог скрывать какую-то болезнь – в последнее время он неважно выглядел и сильно уставал. Но инстинкт подсказывал Франсис, что причина в деньгах, и он ее не подвел.

Джереми молча кивнул.

– Ясно. – Франсис задумалась.

Для нее деньги не имели особого значения, но она знала, что Джереми был не способен это понять. Для него они означали стабильность, возможность выполнять обязательства, определенное место в жизни и положение в обществе.

Франсис же относилась к деньгам как к игрушке. Она родилась и росла в атмосфере финансовой неустойчивости. Бывали чудесные времена, когда лошади оправдывали ожидания, но бывали и периоды потруднее, когда торговцы отказывали в кредите и лорду Эдуарду приходилось унизительно экономить, дабы избежать визита судебных приставов. Однажды они целую неделю жили на хлебе и воде, рассчитали всех слуг. Как-то, когда Франсис была маленькой, пристав проторчал у них целых три недели.