— О, почему вы не сказали мне, что знаете правду? — вскричала она, заламывая руки.

Он завладел ими и удержал в своих.

— Моя дражайшая гусыня, почему вы не доверились мне, когда я попросил вас быть откровенной? — возразил он. — Я лелеял веру в то, что вы скажете мне правду и вы видите, что не ошибся. Я был уверен в том, что, когда придет время, вы не убежите со мной таким нелепым образом, и вчера навестил свою бабушку, и все ей рассказал. Ее это очень развлекло, и она приказала мне привезти вас к ней на несколько дней. Надеюсь, вы не откажетесь от встречи: она пугает половину мира, но у вас буду я для поддержки в этом суровом испытании.

Арабелла решительно отняла свои руки и отвернулась от него, чтобы скрыть дрожащие губы и наполнившиеся слезами глаза.

— Дела еще хуже, чем вы думаете! — сказала она подавленно. — Когда вы узнаете всю правду, то не захотите жениться на мне! Я была более, чем лжива: я была бесстыдна! Я никогда не смогу выйти за вас, мистер Бомарис!

— Это самое неприятное, — сказал он. — Я не только разослал объявление о нашем обручении в «Газетт» и «Морнинг Пост», но еще и заручился согласием вашего батюшки на брак.

При этих словах она резко повернулась к нему лицом, на котором было написано выражение величайшего изумления.

— Согласием моего отца? — недоверчиво повторила она.

— Так обычно делается, вы же знаете, — извиняясь объяснил мистер Бомарис.

— Но вы не знаете моего отца!

— Напротив. Я познакомился с ним на прошлой неделе и провел два самых приятных дня в Хэйтраме, — сказал он.

— Но… Вам сказала леди Бридлингтон?

— Нет, не леди Бридлингтон. У вашего брата с языка как-то сорвалось название его дома, а у меня превосходная память. Я очень огорчен, кстати, что Бертраму пришлось терпеть такие неудобства во время моего отсутствия в городе. Это была моя вина: я должен был найти его и устранить эти долговые трудности прежде, чем ехать в Йоркшир. Я написал ему, но он, к сожалению, съехал из «Красного Льва» до того, как принесли мое письмо. Однако вы убедитесь, что этот опыт не повредил ему, поэтому надеюсь, что буду прощен.

Теперь ее щеки пылали.

— Значит, вам известно все! О, что вы должны обо мне думать? Я просила вас жениться на мне, потому что… потому что хотела попросить у вас семьсот фунтов, чтобы спасти бедного Бертрама от долговой тюрьмы!

— Я знаю, — сердечно сказал мистер Бомарис. — Я не знаю, как мне удалось скрыть это. Когда вам стукнуло в голову, моя любимая глупышка, что потребовать большую сумму от жениха, как только на пальце окажется кольцо, — несколько неудобно?

— Только что — в вашем фаэтоне! — призналась она, закрывая лицо руками. — Я не могла сделать этого! Я вела себя очень, очень плохо, но когда поняла, что мне предстоит… о, в самом деле, я никогда не смогла бы сделать этого!

— Мы оба вели себя очень плохо, — согласился он. — Я поощрял лорда Флитвуда в распространении слухов о вашем огромном наследстве, я даже позволил ему предположить, что мне все известно о вашей семье. Я думал, будет забавно посмотреть, не удастся ли мне сделать вас предметом повального увлечения в Лондоне, — и я со стыдом признаюсь, дорогая: это было забавно! Я нисколько не сожалею об этом, потому что если бы я не вступил на этот предосудительный путь, мы вряд ли встретились бы после нашего первого знакомства и я никогда не понял бы, что нашел ту самую девушку, которую искал так долго.