Его пальцы снова проникли в мой череп и надавили на что то. Я почувствовал, что все тело пронзает электрический разряд невероятной мощи, и комната вместе с Доктором и Копером уплыла куда то вбок.

* * *

Есть Океан, огромный, как Безмолвие. Есть островок, маленький, как слово. И я плыву по Океану в направлении островка, чувствуя невероятную усталость. Плыву с трудом, одержимо вскидывая руки и проталкивая тело вперед. Но до островка далеко, очень далеко – в три раза дальше, чем до горизонта. И тем не менее надо плыть. Плыть во что бы то ни стало, не останавливаясь и не отдыхая. Я знаю, что не утону – в этом океане утонуть невозможно. Но, если остановлюсь, то застряну здесь навсегда – обессилевший и одинокий.

Океан состоит из миллиардов человеческих душ – тех, кто жил когда то, но ушел, не исполнив предназначения, и теперь ожидает, когда его снова призовут в мир людей, и тех кто только только нарожден из Хаоса и готовится впервые примерить телесную оболочку.

Я тоже – всего лишь душа самого себя, прежнего, расстрелянного у стены из красного кирпича. В этом эфемерном мире душа не нуждается в теле, она прекрасно обходится без него. Более того – тело здесь существовать просто не сможет. И я все плыву и плыву, преодолевая отчаянье и мысли о том, что мне, пожалуй, никогда не доплыть до островка, откуда начинается дорога в Мир Двух Истин – Добра и Зла, Любви и Ненависти.

А души вокруг вибрируют от напряжения. Им обидно, что это я плыву к островку, а не они, им тоже хочется туда. Но очередность устанавливается не мной, поэтому их претензии, их досада и зависть – лишь ненужный хлам на моем пути.

Я выкидываю вперед руку и чувствую, что она готова оторваться – настолько я устал. Меня охватывает отчаянье при мысли о том, какое расстояние еще предстоит преодолеть. Но я толкаюсь ногой, и понимаю, что дистанция пусть ненамного, но сократилась, что сделать нужно уже на одно движение меньше. И плыть становится чуточку легче.

Никогда бы не подумал, что душа может так уставать – физически уставать. Наверное, это потому, что ей приходится проделывать именно физическую работу. Там, в мире материальном, с этой задачей справлялось тело, полностью освобождая душу от нагрузок. Здесь же ей самой приходится выкладываться.

Но расстояние постепенно сокращается, и когда я отчетливо понимаю, что больше не выдержу, что сейчас распластаюсь, бессильный, на волнах завистливых душ и останусь здесь навсегда, потому что больше не смогу сделать ни одного движения, вдруг оказывается, что островок совсем рядом, что до него рукой подать. И невесть откуда появляется еще толика сил – как раз на то, чтобы доплыть.

И еще я замечаю, что не один. Много меня направляется к берегу с разных сторон. И весь я выхожу на берег одновременно. Многочисленный. Единый, но все же разный.

– Ты – это я, – как пароль, произносит другой я, оказавшийся по правую руку.

– Ты – это я, – эхом отзываюсь я, и чувствую, что это действительно так, что мы – единое целое, по какому то досадному недоразумению временно оказавшееся разделенным.

– Ты новый, – говорит сосед справа, внимательно глядя на мою голову. – Я тебя раньше не видел. В первый раз?

Я понимаю, что он узнал это по ранам на моей голове. У него самого никаких отметин не было, но другие выглядели порой очень плачевно – кто то был в свое время повешен, кто то – сброшен со скалы, кого то и вовсе четвертовали.

– В первый, – соглашаюсь я. – А вы все?..

– Мы – не в первый, – говорит сосед.

– А вы – кто?

– Разные. Те, кем ты был в прошлых жизнях. Вон верховный жрец майя Тикаль Шока.