Однако сейчас Люк неожиданно ощутил непонятное чувство вины.

– А как ты живешь? – меняя тему разговора, поинтересовался он. – С тобой хорошо обращаются?

Девушка пожала плечами.

– Много стирки, уборки, беготни с поручениями и всякого такого, – она показала на корзину, доверху наполненную лентами и цветами из магазина Троттеров.

– Так значит, условия тебя устраивают? – допытывался Люк.

– Даже если и нет, разве у меня есть выбор? – с негодованием, столь неожиданно сменившим ее ровное настроение, спросила Мария. – Очевидно, ты просто не понимаешь, Люк Эдер, как я жила раньше. Я была свободна! Я могла, если мне этого хотелось, весь день собирать цветы, могла играть с детьми из деревни, петь с ними или слушать рассказы старших…

– … могла голодать зимой или умереть от болезни, – продолжил за нее Люк.

Мария упрямо вздернула подбородок:

– По крайней мере, все, что я имела и делала, было моим.

Люк сокрушенно покачал головой:

– Мне очень больно слышать, что ты несчастна.

– А как еще я могу себя чувствовать, живя среди людей, убивших мою семью? Единственное, что помогает мне терпеть – это то, что моя мать была одной из вас и всегда хорошо отзывалась о белых. А вот Гедеон выглядит вполне счастливым. Он уже забыл, как жил раньше.

Мария пристально смотрела на Люка, удивляясь выражению его зеленых глаз, потом хрипло рассмеялась.

– Ты злишься на меня, да? – спросила она. – Потому что я не чувствую благодарности за эту жизнь, которую ты подарил мне, и тебе не позволяю испытать удовлетворение от того, что ты проявил огромное милосердие к презренной шони?

Люк схватил ее за руку:

– Мария!

Девушка снова посмотрела ему в глаза, и он замолчал, потому что многое из сказанного было правдой. Люка, действительно, разочаровало, что Мария неудовлетворенна своей жизнью. Он не хотел от нее благодарности, но почему-то ее счастье было очень важно для него.

– Возможно, тебе просто не хватает общения. Ты слишком замкнулась в себе: я впервые вижу тебя в городе.

Мария окинула равнодушным взглядом площадь и центральную улицу города.

– Для меня здесь нет ничего интересного, Люк.

– А как насчет этого заведения? – он кивнул на здание за спиной.

– Что это? – спросила девушка.

– Публичная библиотека, глупая. Люди берут там книги.

– Я бы сказала, что это ты глуп, – с жаром возразила Мария. – Я же индейская дрянь и не умею читать, – она резко повернулась и отошла в сторону.

Люк схватил ее за руку и снова повернул к себе лицом, негодуя на свою бесчувственность.

– Дай пройти, – тихим, но полным гнева голосом произнесла Мария.

– Только, когда ты позволишь мне извиниться. Я сказал глупость. Я должен был сначала подумать.

Но глаза Марии остались холодными.

– Отпусти меня, – снова попросила она. – Неужели ты хочешь, чтобы весь Лексингтон увидел тебя в компании индианки?

– Мне это безразлично, – ответил Люк. – Кроме того, ты же только наполовину индианка.

– О, понятно! – горько рассмеялась Мария. – То, что моя мать была белой, делает меня для тебя более приемлемой?! Но это не имеет никакого значения, Люк. Я воспитана как шони и до глубины своей языческой души принадлежу этому племени. Эти юбки и шляпка – единственное, что изменилось во мне. В душе же я – краснокожая и останусь ей до конца своих дней!

– Это не делает тебя хуже, Мария.